Шрифт:
ПРОЛОГ
Епископ знал, что ему не спастись. Он понял это в тот миг, когда с ним, прямо перед самым отпеванием в доме Эуроса в городе Дзу, заговорил мертвый мальчик.
Ночью, словно огненные стрелы, впивались в епископа мальчишеские глаза.
Детский голос шептал в его снах. От него требовали повиновения. Его вера превратилась в посмешище.
Это была правда. Епископ и сам это знал. Его веры более не существовало.
Не стало Эуроса, доброго центра мира. Даже дом Эуроса в полуразрушенном городе Дзу, и тот был фальшивкой. Если уж на то пошло, то раньше в этом здании располагался храм Сипхиса, бога-змея.
Но епископ Эуроса в Дзу интересовался Темным Знанием. Он изучал черные книги Повелителей. Он экспериментировал. Спасаясь от разоблачения после неудачного опыта, заключавшегося в попытке поменять сознание благородной молодой дамы и сознание обезьяны, епископ дал страшную клятву загадочному человеку, спасшему его от катастрофы.
Теперь тот требовал вернуть долг.
Мертвый ребенок отказывался ложиться в гроб. Он не уходил из покоев епископа.
— Они ждут тебя, — объявил он, ведя епископа к выходу из храма.
Там их уже ждали — человек, называвший себя верховным жрецом Одирэком, и его спутник, с ног до головы закутанный в черный плащ. За их спинами маячила девушка лет семнадцати, одетая в одну только хлопковую рубашку. Она стояла оцепеневшая, с безвольно открытым ртом, явно под властью магических чар.
Впустив гостей в дом Эуроса, епископ открыл им тяжелые ворота, закрывающие вход в подвал. Вместе они спустились в огромный зал с ямой посредине, и здесь человек в плаще наконец откинул с лица капюшон. Епископ задрожал от страха.
Лицо человека в плаще заканчивалось на уровне носа. Ниже начиналась ровная и блестящая роговая ткань. Лысый череп круто вздымался над глазами, горевшими, как окна в мир вечного огня.
Мертвый ребенок хихикнул, и у епископа мурашки побежали по спине.
Епископ знал, кого он видит перед собой. Это был Мезомастер, один из самых могучих слуг Повелителей. Епископу даже в кошмарном сне не могло привидеться, что дело зайдет так далеко.
Несколькими короткими словами Силы Мезомастер вызвал из пустоты Черное Зеркало. Оно висело в воздухе мерцающим кругом, в котором клубились серые потоки хаоса. По команде Мезомастера зеркало спустилось пониже, повиснув над полом на уровне колен. Девушка встала на колени. Глаза ее были совершенно пусты. Мертвый ребенок держал в руках бритву.
Епископ невольно вспомнил свой неудачный эксперимент. Каким же дураком он был! В который раз уже он задумался о том, случайно ли тогда увлекся Темным Знанием, или же это враг, почувствовав его слабость, услужливо расставил эту хитрую ловушку.
Мертвый ребенок ловко перерезал девушке горло, и алая кровь потекла по Черному Зеркалу. Она дымилась и воняла, и под шипение горящей крови Мезомастер начал читать свое ужасное заклинание.
Что-то зашевелилось во мраке Черного Зеркала. Окруженное сиянием огненных искр, оно становилось вес отчетливее, все больше. Облака хаоса расступились Мезомастер сделал шаг назад, и из Зеркала вырвался густой зеленый туман Клубясь над полом, он, как вода, стекал в громадную яму, расположенную посреди зала Внутри тумана заискрился свет. Что-то медленно поднималось из его глубин, принимая вполне конкретную форму. Сначала оно было темно-зеленым. Потом стало золотым, и поверхность его покрылась узором ажурной чешуи.
И вот на полу лежал гигантский, свернувшийся кольцами змей, глядя на них громадными, ничего не выражающими глазами.
Так возродился бог
Глава 1
Драконир первого класса Релкин из Куоша мог бы запросто придумать множество способов, как приятнее провести драгоценный четырехнедельный отпуск.
Но он дал слово своему дракону. Потому-то он и оказался под этим холодным весенним ливнем на склоне горы Ульмо. Прячась под сосной, смотрел он на затянутый промозглым туманом альпийский луг.
Дождь шел уже несколько дней. Релкин промок, несмотря на то что на нем был кенорский плащ, способный защитить от любого ливня.
На лугу перед тяжело вздыхавшим дракониром маячила в тумане огромная черная тень Это был дракон в затянутом на шее дождевике, отчасти спасавшем его от низвергающегося с небес потопа.
Они провели тут уже несколько часов. Точнее, целый день. Не говоря уже о дне вчерашнем и позавчерашнем. Если уж на то пошло, то они две недели добирались в эту глухомань и, не считая самого первого дня, все это время были мокрыми, продрогшими и совершенно несчастными.
Уже неделю было нечего есть, только холодное вяленое мясо и сырой овес.
Никакой компании, кроме унылого дракона. Даже костер, и тот не разжечь — так в лесу все промокло.
Но хуже всего было сознавать, что в этот четырехнедельный отпуск они могли ох как далеко забраться. Возможно, добрались бы даже до прибрежных южных городов. Уж там-то Релкин наверняка решил бы свою самую большую проблему. Ведь Релкину еще не было шестнадцати, и потому его не пускали в армейские бордели.
Что же касается независимых проституток, то с ними командование боролось по законам военного времени — ничего удивительного в том, что их в округе не было и в помине. Да уж, генерал Пэксон, командир гарнизона форта Далхаузи, очень заботился о моральном облике своих молодых солдат. Вот так и вышло, что у молодого и быстро взрослеющего драконира не осталось ни малейшей возможности постичь тайну секса. Были, разумеется, девушки и в городе, и на окрестных фермах. Но их родители ни за что на свете не разрешили бы своим дочерям связываться с парнями из драконьих войск. Они же все сироты, отбросы общества.
Кто захочет видеть свою девочку с кем-либо из этих безземельных типов? Только не добропорядочные граждане Далхаузи. Это уж точно. Хотя справедливости ради надо сказать, что те же самые горожане вполне полагались на отвагу и стойкость этих парней в бою.
Небольшая поездка к морю, в Марнери или даже в Талион, могла бы все изменить. Они могли бы на корабле спуститься до Разака, а оттуда уже рукой подать до города. Там Релкин мог бы решить свою проблему, связанную с навязчивыми думами об особах противоположного пола. А заодно они недельку-другую как следует погрелись бы на солнышке — прекрасное лекарство после длинной и тяжелой зимы, проведенной с восемьдесят седьмым марнерийским драконом в форте Кенор.
Расположенный на северном склоне горы Кенор, над широкой рекой и еще более широкими западными равнинами, форт Кенор был, без сомнения, самым неуютным из всех. Ветры, дующие с Гана и верхнего плато Хазога, продували насквозь даже через два шерстяных свитера и подбитый мехом плащ.
Но обещание есть обещание, а память у драконов получше, чем у людей или даже у слонов. Отвертеться было невозможно. Вот в итоге Релкин и оказался здесь, под холодным дождем, наблюдая за драконом, угрюмо ждущим на пустом лугу свою большую любовь, которая все не прилетала.