Меч Гардарики
Шрифт:
– Я буду хорошо платить тебе, Асгрим Рагнарсон. Спроси моих скальдов – все они скажут, что за золото слов я всегда щедро плачу серебром. Твои враги станут моими врагами. Твои друзья – моими друзьями. Что скажешь?
Асгрим встряхнулся; красные отблески боевого безумия медленно гасли в его глазах. Наверное, он ответил бы так, как и надлежит отвечать в таких случаях конунгу – но один из окружавших Гундереда воинов, седой, с обезображенным шрамами лицом, с ухмылкой крикнул:
– А я согласен даже взять в жены твою сестру, скальд, если она у тебя есть! Я как раз похоронил свою шестую супругу, и больше некому стричь ногти мне на ногах.
Асгрим
Харальд ни разу не встречал Лейва в своих прежних походах, но много слышал о нем и считал его помесью ядовитой змеи и дикого кабана. Тем же вечером, пируя в одной из таверн разграбленного Фарнелоса, он сказал Асгриму:
– На твоем месте я бы прикончил Лейва – прямо здесь и побыстрей. Иначе этот змей однажды ужалит исподтишка.
Но Асгрим был слишком беспечен, чтобы прислушаться к совету, и слишком остёр на язык, чтобы промолчать: размахивая кружкой со сладким южным вином, он начал декламировать язвительные стихи о том, как шестеро жен Лейва одна за другой сбежали от безносого ярла в Хельхейм [3] , потому что даже в царстве мертвых веселей, чем рядом с таким мужем… Все в таверне покатывались со смеху, а на следующий день многие викинги пересказывали друг другу эти стихи, потому что никто не любил Лейва Безносого.
3
Хельхейм (или Хель) – царство мертвых в скандинавской мифологии.
Спустя три дня веселье и грабежи в Фалерносе утихли, а еще через день Асгрим, совладав с похмельем, отправился на поиски безносого ярла. Но Лейв исчез вместе со своими людьми, и никто не мог толком сказать, куда они подевались. Скорее всего, три драккара Лейва отправились в набег вдоль побережья, надеясь поживиться в отдаленных селениях и монастырях, вместо того, чтобы вместе с основной частью войска двинуться на Сантьяго-де-Кампостела. Хоть Лейв Безносый и считался человеком конунга, он, как и многие другие ярлы, прежде всего думал о собственной поживе и предпочитал при каждом удобном случае действовать на свой страх и риск.
В то лето поживы в Галисии было так много, а крупных стычек так мало, что многие викинги зажирели и обленились, словно вороны после большой битвы, когда кругом слишком много еды. Почти все решили зазимовать в Испании, кое-кто поговаривал даже о том, чтобы навсегда поселиться здесь, под жарким южным небом, на плодородной земле, где так хорошо растет виноград.
Но несколько драккаров, в том числе «Рычащий волк», в конце лета отправились в обратный путь. Харальд хотел следующей весной двинуться в Миклагард [4] и всю дорогу до Хосебю уговаривал Асгрима плыть в Византию вместе с ним:
4
Миклагард – скандинавское название Константинополя. Славянское – Царьград.
– Конунг Миклагарда хорошо платит воинам, на его службе можно разбогатеть даже больше, чем потроша мошну галисейских монахов. А какие в Великом Городе базары, Асгрим, не обойдешь и за целый день! Какие там женщины – пышные, жаркоглазые, белолицые! Какая гавань! Я слыхал, в ней могут разом бросить якорь триста кораблей…
– Я хочу увидеть Миклагард, Харальд, – согласился Асгрим. – А потом хочу отправиться еще дальше, может быть, дойти до самого Сёркланда! Но я смогу отправиться с тобой на «Рычащем волке», только если Вагни согласится и следующее лето провести в Хосебю.
Вагни, лучший друг Асгрима, чьи земли лежали по соседству с Хосебю, был полной противоположностью старшему сыну Рагнара – спокойный, рассудительный, домовитый. Они с Асгримом вместе росли, вместе ходили на охоту и на морской промысел, но Вагни никогда не мечтал поймать в сети морского змея или увидеть земли, лежащие за горизонтом. Вместо этого он женился на сестре Асгрима, Трюд, и после свадебных торжеств остался жить в доме друга, когда тот отправился в набег на «Рычащем волке». Мать Асгрима до сих пор могла оглушить дубиной тюленя и унести его на плечах, но все-таки лучше, когда в доме есть взрослый мужчина – а младшему сыну Рагнара едва исполнилось десять.
– Вагни согласится, – уверенно ответил Харальд. – А если твоя сага о битве при Фалерносе доберется до Миклагарда раньше нас, мы прославимся в тех краях, и тогда тамошний конунг заплатит нам за службу столько, что твои сестры станут самыми богатыми невестами во всей округе!
Асгрим засмеялся, подкинув в руке золотой браслет, который собирался подарить младшей сестре, своей любимице Хильде.
– Нет, ты можешь себе представить Хильду женой Безносого Лейва? – хохотнул он. – Лейву стоило бы жениться на Хель [5] , из них бы вышла отличная парочка! И знаешь, я думаю, кончик носа он потерял не в сражении, что бы там ни говорили. Держу пари, нос ему откусила нос какая-нибудь женщина, когда ярл попытался затащить ее в постель!
5
Хель – дочь Локи, хозяйка преисподней в скандинавской мифологии. Считалась очень уродливой: одна половина лица у нее была синей, а другая – цвета сырого мяса.
Викинги захохотали, а Харальд, хмыкнув, велел Асгриму сменить его у рулевого весла. Асгрим надел браслет на руку и взялся за рукоять весла, пока Харальд отошел, чтобы помочиться за борт.
Ветер был попутным, викинги бездельничали, отдыхая от гребли, пока большой квадратный парус влек «Рычащего волка» по серому морю, по легким волнам, над которыми кричали чайки. Асгрим навалился на рулевое весло, направляя драккар вокруг Тюленьего Мыса, и прокричал:
– Бедняга Вагни! Как можно променять такую жизнь на жизнь под крышей! Если бы он только знал…
«Рычащий волк» вдруг задрожал, словно перепуганный зверь, парус громко захлопал. Харальд, шагавший обратно на корму, чуть не налетел на бочонок с пивом и хотел выругать рулевого, упустившего ветер, но взглянул на Асгрима – и резко обернулся, чтобы посмотреть, что за морское чудище его напугало.
Тюлений Мыс уходил влево, впереди показался обрывистый берег Хосебю. Крошечная пристань под обрывом; над пристанью – высокий утес, на котором стоял дом Асгрима, построенный еще его прадедом… Харальд моргнул, на миг ему показалось, что его морочат злые духи. Длинного дома на утесе больше не было.