Меч Гардарики
Шрифт:
– Соскучился по своей семье, скальд из Хосебю?
Асгрим с бешеным ревом ринулся вперед, рубя, тыча, толкая, топча, пробивая себе путь мечом и щитом. Ярость окатывала его горячими волнами, красной пеленой застилала глаза. От залитого кровью светловолосого берсерка начали пятиться, насколько позволяла теснота, и вскоре только десяток шагов отделял Асгрима от безносого… Но это расстояние оказалось бесконечным, как сам Океан.
Викинги Харальда один за другим прыгали на драккар, и в пространстве между скамьями гребцов, бочками и лежащей на подпорках мачтой становилось все тесней. Люди топтались в этой тесноте, тыча
– Убей!.. Убей!.. Убей!..
– Ле-ейв!!!
Асгрим едва узнал собственный голос в протяжном реве, прозвучавшем над лязгом металла о металл, над стонами, криками и топотом ног. Лейв на крошечной носовой площадке размахивал мечом и что-то кричал своим воинам, но не делал ни шагу навстречу сыну Рагнара.
Трус!
С треснувшим щитом в руках Асгрим пробивался к носу драккара, боясь лишь одного: как бы не подвел меч. Этот старый меч принадлежал еще его деду, на клинке было много вмятин и щербин, одна, самая скверная – в нескольких пядях от эфеса. Великолепный новый меч, привезенный Асгримом из Галисии, был положен в могилу Гринольва. Младшему сыну Рагнара не придется стыдиться своего оружия в бранных потехах, которыми развлекаются погибшие храбрецы в Вальгалле.
– Умри!..
Дорогу Асгриму заступил воин в кольчуге и попытался нанести коварный быстрый удар из-под щита в живот. Окованный железом нижний край щита Асгрима сломал воину руку, а меч Гринольва врезался между шеей и ключицей врага над кольчужным воротником. Викинг с воем налетел спиной на борт, перевалился через него и с шумом плюхнулся в воду между «Кровавым» и «Рычащим волком».
Мельком глянув в сторону «Волка», Асгрим увидел, что на нем тоже топчутся, колят, бьют и полосуют. Харальд рубился на кормовой площадке сразу с двумя викингами, молотя по их щитам своей знаменитой секирой – Сокрушителем Черепов. От щитов летели белые щепки, а когда секира попадала по металлическим умбонам и окованным краям – искры.
– Тор! – орал Харальд, словно лесоруб, подбадривающий себя криками во время работы. – Тор! То…
Мелькнувшее невесть откуда копье ударило ярла в плечо. Крик его прервался, Харальд качнулся, выронил секиру и рухнул навзничь.
– Хара-альд!..
Услышав дикий вопль Асгрима, один из воинов, только что сражавшихся с Харальдом, глянул в сторону сына Рагнара, вырвал копье из плеча ярла и метнул его через разделявшую два драккара полосу воды, но поскользнулся, и копье, не долетев до борта «Кровавого», шлепнулось в воду.
Асгрим отвернулся и с хриплым неистовым криком снова кинулся в битву.
– Убей!!!
«Кровавый» и впрямь стал кровавым – Асгрим ступал по чему-то скользкому, мокрому, дергающемуся, стонущему. Резкий железистый запах крови бил по ноздрям, дурманил голову, в ушах звенело от воплей, лязга и стука оружия по щитам.
– Убей! Убей! Убей!
Асгрим ударил эфесом в висок низкорослого широкоплечего викинга, отшвырнув его в сторону, – и наконец-то очутился лицом к лицу с Лейвом Безносым.
И остановился.
Почти год Асгрим мечтал об этом. Невыносимо длинный год, горький и серый, как пепел сгоревшего дома в Хосебю. Бесконечно долго он ждал этого мгновения, а теперь оно обрушилось на него,
Тяжело дыша, Асгрим посмотрел в глаза безносого ярла – бледно-серые, как грязный лед – и увидел в этих льдистых глазах то, о чем так долго и исступленно мечтал. Сомнение. Неуверенность. А потом – зарождающийся страх.
Лейв, ощерив зубы, сделал шаг назад, уткнулся спиной в форштевень, попытался нанести быстрый рубящий удар. Асгрим сбил удар щитом, дав клинку скользнуть по железному остроконечному умбону, и тут же рубанул сам, целясь в правую руку Безносого. Он не собирался убивать с первого удара. Лейв не умрет, как храбрец, с мечом в руке, не отправится в Вальгаллу к лихой дружине Одина. Он умрет, как трус, захлебнувшись своей кровью и мольбами о пощаде. Он…
Меч Асгрима сломался. Только что выдержавший бурю ударов, старый клинок сломался, ударившись о серебряный браслет Лейва, и в руке сына Рагнара остался обломок длиной в предплечье взрослого человека.
Лейв и Асгрим уставились на этот обломок.
Одно биение сердца оба ошарашенно молчали, а потом безносый ярл разразился оглушительным хохотом. Ревя от смеха, Лейв принялся теснить противника к борту.
– Ты хотел… поцарапать меня… этой штукой, скальд? – выдыхал он между ударами, которые Асгрим едва успевал отражать щитом. – Такая игрушечка… впору твоему… младшему братцу!.. Тому визгливому поросенку, который…
Асгрим швырнул в Лейва обломок меча и прыгнул назад, надеясь оказаться вне пределов досягаемости длинного клинка и успеть выхватить скрамасакс. Он ударился задом о фальшборт, его пальцы уже нащупали рукоять, когда «Кровавый» вдруг дернулся так, словно его саданул хвостом раненый кит.
Асгрим почувствовал, что драккар стряхивает его с себя, как конь – неумелого седока. Выпустив щит, он отчаянно попытался за что-нибудь ухватиться, нагнуться вперед, удержать равновесие… Но хвататься было не за что, за ним была лишь пустота – и он с воплем полетел в реку спиной вперед.
Холодная вода ударила его, как окованный железом щит, сразу прервала крик.
На несколько биений сердца мир стал немым, потом Асгрим всплыл, жадно глотнул воздуху – и снова погрузился с головой. Он бился, изо всех сил молотил руками и ногами, но чужая река не отпускала его, тащила вниз, крутила, как ребенок крутит надоевшую игрушку. На несколько мгновений Асгриму все-таки удалось вырваться на поверхность; кашляя и отплевываясь, он стал искать глазами весло, за которое можно было бы ухватиться, но хвататься было не за что: его уже отнесло от «Рычащего волка» и «Кровавого».
Сцепленные суда попали в стремнину и теперь раскачивались и вращались, как детские лодочки из коры на весеннем ручье. Асгрим не видел, идет ли сейчас на драккарах бой, и не слишком заботился об этом. Он вел собственную яростную битву – с рекой, и еще никогда в жизни ему не попадалось такого могучего и безжалостного противника.
Дергаясь и крутясь в серой холодной толще, Асгрим с огромным трудом избавился от перевязей с ножнами, сапог и пары серебряных браслетов. Будь на нем кольчуга, он бы сразу пошел ко дну, но и так ему приходилось напрягать все силы, чтобы бороться с течением, которое тащило его невесть куда.