Меч Гардарики
Шрифт:
– Асгрим! – окликнул Харальд. – Смени меня!
Асгрим поднял глаза, убрал точильный камень под скамью ближайшего гребца, встал, вложил меч в ножны, отправил его вслед за точилом и пошел на корму.
Он принял у ярла рукоять рулевого весла, но Харальд не ушел, а продолжал стоять рядом, глядя на плоский берег, заросший осокой и рогозом, на темную полосу бора, то приближающегося к воде, то отступающего от нее. Земля Гардарики дышала зеленым летним покоем, белые облака отражались в ровной воде реки, по отражениям облаков скользили такие же белые лебеди. Время от времени «Рычащий волк» проходил между поросшими лесом островками,
Косматые быки-зумпры уже скрылись из виду, но Бруни все никак не мог про них забыть и громко жалел, что «Волк» не остановился для охоты. Наконец Харальд велел ему сменить на весле Ингиреда: пусть займет руки чем-нибудь, авось, перестанет хвататься за охотничье копье. Берега реки были тут слишком топкими, чтобы причаливать в угоду охотничьей удали Бруни.
Харальд покосился на Асгрима: тот держал рукоять рулевого весла так, как мог бы держать рукоять рабочего молота или киянку, и равнодушно глядел на проплывающую мимо чужую щедрую землю. Раньше Асгрим сочинял стихи о веселье викинга, правящего судном, сравнивая это веселье с наслаждением обладания женщиной – но это было раньше. Теперь это веселье покинуло его… Вместе со стихами. Драккары больше не были для него «жеребцами волн» или «соколами прибрежий», а были просто судами, небо больше не было для него «бременем карликов» или «дорогой луны», а было просто небом, ветер больше не был для него «братом огня», а был просто ветром. Мед поэзии истек из Асгрима в тот день, когда он увидел на месте родного дома остывшие черные головешки.
Харальд невольно замотал головой, вспоминая, как Асгрим метался вокруг пепелища, то выкрикивая имена матери, брата и сестер, то сыпля бешеными проклятьями. Викинги с «Рычащего волка» молча стояли внутри полусгоревшей ограды, глядя на черные обуглившиеся камни – все, что осталось от фундамента дома. Сгорели и постройки, окружавшие дом; судя по всему, никто не тушил пожар, значит, огонь, бушевавший здесь, был зажжен человеком.
Сожжение. Такое случалось во время кровной вражды, когда род поднимался на род, семья – на семью. Сожжение. Напасть внезапно и спалить в доме всех, от грудных младенцев до стариков, чтобы некому было мстить. Чтобы только чайки могли рассказать о погибших в пламени дома и убитых на горящем пороге. Но род Асгрима ни с кем не враждовал, да и зачем нападать, когда в доме нет главы семьи?
– Вагни!.. Гринольв!.. Хильда!.. – звал Асгрим.
Он знал, что ему никто не ответит, но все равно кричал – а потом побрел по рассыпающимся под ногами головешкам, глядя под ноги так, будто искал ответа в спекшейся золе.
Кто?
Пепелище молчало.
Было ли кому похоронить погибших? Или то, что осталось от семьи Асгрима, все еще лежало под грудами обуглившихся обломков?
Харальд резко выдохнул, разжал пальцы, мертвой хваткой стиснувшие рукоять секиры, и хотел вслед за Асгримом шагнуть в круг черных камней – как вдруг один из викингов метнулся в сторону и выдернул из-за большого валуна грязного мальчишку лет десяти в расползающейся по швам кожаной рубахе.
При виде него Асгрим ринулся обратно, вырвал мальчишку из рук викинга и, вздернув высоко в воздух, взревел:
– Говори!
– Господин… – пискнул мальчишка, вцепившись исцарапанными грязными руками в кольчужные рукава Асгрима.
– Что здесь случилось?! Говори!!!
Асгрим
И тут Харальд узнал мальца – это был Мари, сын здешнего плотника. Его имя запомнилось Харальду потому, что Рагнар не раз грозился прикончить шумное маленькое отродье и его брата Берси, самых отчаянных сорванцов в Хосебю. Грозиться грозился, но из каждого похода привозил братьям подарки, потому что любил бесшабашных и драчливых мальчишек больше, чем послушных тихонь.
– Господин…
Из-за другого камня появился Берси, держа в обеих руках длинный меч.
Асгрим выпустил Мари, викинги расступились, давая Берси пройти. С трудом удерживая меч на весу, мальчишка приблизился к Асгриму, положил оружие на черную землю и опустился на колени перед господином. Мари вытер нос грязным рукавом и тоже встал на колени рядом с братом.
– Рассказывайте! – прохрипел Асгрим.
И братья начали сбивчиво рассказывать, что случилось здесь четыре дня тому назад.
Они удрали из дому перед рассветом, чтобы набрать яиц буревестников и вернуться, пока в доме никто не хватился. С вон той скалы они увидели, что в гавань входят три драккара, и сперва подумали, что это возвращается господин Асгрим. На носах драккаров не было голов чудовищ, а раз головы были сняты, значит, люди на судах не хотели распугать добрых духов этой земли и пришли с миром, верно? Мари и Берси стали слезать со скалы, чтобы побежать в дом и рассказать о возвращении господина, но сошедшие с драккаров люди начали зажигать факелы.
– Они окружили дом и стали кидать горящие факелы на крышу, – монотонно рассказывал Мерси, глядя в серое небо, мимо плеча Асгрима. – Подожгли дом, подожгли все сараи и конюшню. Мы с Берси испугались и затаились за камнями там, наверху.
– Мы видели, как убивали копьями тех, кто пытался выбежать из дома, – шмыгнув носом, проговорил Берси. – Нашего отца убили у порога, и Асбьёрна, и Колченогого…
– Кто. Был. Главарем тех людей?! – прорычал Асгрим. – Вы его видели?!
– Мы видели, господин, – кивнул Мари. – Он был высокий, выше тебя, очень большой, со страшным лицом.
Сын кузнеца посмотрел на Асгрима и быстро опустил голову – лицо молодого господина было сейчас страшней лица того чужого ярла.
– Лицо у него было все в шрамах, господин… Шрам через щеку, шрам через губы. И у него не хватало половины носа.
Асгрим со стоном отвернулся от мальчишек и обхватил голову руками.
Мари переглянулся с братом, помедлил – и стал рассказывать, как из горящего дома выбежал младший брат Асгрима, Гринольв. У Гринольва был меч, и он бросился на безносого, держа меч обеими руками – вот так. Но один из воинов метнул дрот ему в спину, а безносый насадил его на копье и швырнул в дверь, в огонь. В доме все кричали, и животные, и люди. Из конюшни вырвался большой гнедой, несколько викингов поймали его и увели вниз, на один из кораблей. Еще двое людей выбежали из дома, на них горела одежда, их убили. А потом рухнула крыша, и внутри все стихло.
Чужаки оставались тут до утра, жарили рыбу на огне, пили эль, веселились. Утром долго копались на пепелище, ища, что можно забрать, и даже что-то нашли. Один из них подобрал меч Гринольва, но повертел и выбросил. Наверное, меч ему не понравился, он был старый и ржавый. Наконец все викинги спустились на суда, и драккары ушли. А когда они скрылись, братья побежали искать господина Вагни.
Асгрим, протянувший было руку к мечу, замер, уставившись на мальчишек:
– Вагни жив?! Его не было в доме?!