Меч и корона
Шрифт:
— Чтоб им всем черт! — Он сердито пнул ногой сундук. — Элеонора! Просыпайтесь!
— В чем дело?
— Началось. Просыпайтесь!
Я села в постели, расслышав в его голосе и нетерпение, и скрытое волнение. Он уже натягивал сапоги, осыпая ругательствами пса, который проскочил в открытую дверь и стал ластиться к хозяину.
— Да что случилось?
— Пшел вон!
Он отогнал пса, опустился на колени передо мной, взял в руки мою голову и стал покрывать поцелуями губы и щеки. Я чувствовала, как кипят в нем жизненные силы, разве что стены не содрогаются.
— Стефан умер. Истек кровью от геморроя. Наверное, оттого, что слишком
Это он проговорил уже на полпути к двери.
— И куда же вы отправляетесь? — спросила я, будто сама не знала ответа.
Подавила вздох. Не пройдет и недели, как я снова стану покинутой женой, а эта перспектива меня не радовала.
— В Барфлер. А оттуда — в Англию.
Глава двадцать первая
Весь день прошел в суматохе, в непрерывном шуме и грохоте. С обычным своим вниманием к каждой мелочи Анри приказал доставить все, что необходимо для военного похода: оружие и доспехи, продовольствие и снаряжение, лошадей, повозки. Он сам успевал повсюду, за всем наблюдал, словно и не витала над ним так недавно тень смерти. Да разве он не провел всю свою жизнь в гуще таких военных походов и приготовлений к ним? Разве не готовился к этой самой минуте, когда сможет вступить в свои законные права? Анри сзывал в Барфлер всех своих вассалов, чтобы не теряя времени вторгнуться в Англию. Анри был намерен сразу произвести впечатление на англичан — с ним отправлялись братья Жоффруа и Гильом, несколько епископов и целое воинство нормандских и анжуйских сеньоров. Он хотел вселить страх Божий во всякого, кто отважился бы даже помыслить о мятеже.
— Я не могу оставить Англию без короля! — сердито воскликнул Анри во время одной из немногих наших бесед в тот суматошный день.
Ел он поспешно, на ходу, тут же писал распоряжения, раздавал направо и налево приказы, загонял всех, кого только мог.
— Как медленно движется дело! Мне уже сейчас надо быть там!
Но, Бог тому свидетель, он умел делать дело с толком. Это производило большое впечатление. Но даже при всем том его неисчерпаемая энергия была чрезмерной для простого смертного.
— Вы наследник Стефана. Никто ведь не ставит этого под вопрос, — попыталась я урезонить его здравым рассуждением и выхватила у него из рук пачку записей, пока он не успел порвать их на клочки.
— Скажите это тем мышам, которые станут резвиться, пока кот все еще в Нормандии!
Это я и без него понимала. Понимала, что судьба английского престола все еще не определилась окончательно. Но не об этом я подумала в первую очередь.
Он снова уедет от меня.
Эта мысль не давала мне покоя, словно собаке блохи, с той минуты, как я позавтракала в одиночестве. И как долго он пробудет в Англии на этот раз? В прошлый раз прошли шестнадцать долгих месяцев и я в одиночестве родила ему сына. Придется ли мне снова рожать ребенка в отсутствие отца? Очень похоже, что так. А когда он коронуется в Англии, что тогда выдвинется для него на передний план? Не станет ли Англия важнее Нормандии и Анжу, Аквитании и Пуату? Не станет ли блеск королевской власти в Англии важнее, чем возвращение ко мне?
А как же я? Насколько можно было понять, я была ему отличным регентом: в его отсутствие твердо удерживала бразды правления, вполне успешно правила от его имени и своего собственного, не
Я вздохнула, ощутив, каким тяжелым стал мой живот. В нашей совместной жизни я не предвидела длительных семейных радостей. Анри был человеком непоседливым, а я должна помогать ему создавать обширную империю из лоскутов мелких владений. Это я понимала, давно уже понимала, и надо склониться перед неизбежным. Анри никогда не давал мне повода надеяться на что-либо иное.
Неожиданно для себя я покинула кипевший жизнью шумный замок, парадный двор, даже свою светлицу (как, скажите на милость, бурная деятельность Анри могла достигать даже моей светлицы?) и удалилась в часовню, а там, не обращая внимания на холод и мрак, преклонила колени перед алтарем. Я буду править самостоятельно, править мудро и справедливо. И, разумеется, не стану упрашивать Анри остаться со мной. С моей стороны это было бы глупо, да и Анри не согласился бы — следовательно, нельзя поддаваться слабости.
Всплакнула. Можно не признаваться в этом, да только щеки у меня стали мокрыми и холодными.
Вошел священник.
— Госпожа…
Я не желала, чтобы он мешал моим мыслям, не желала слушать пустых утешений и ненужных советов, а потому предоставила его своим заботам, а сама поднялась на стену замка и стала расхаживать там, наблюдая, как течет жизнь в городе. Я была надежно защищена теплыми одеждами от осенней прохлады, уже окрасившей листья багрянцем и золотом. Но все же хорошо сознавала, что для военного похода время неподходящее — слишком близко зима, — правда, Анри и это не остановит. Я облокотилась о парапет стены. Когда уедет Анри, куда направлюсь я сама? Назад в Анже? Нет, лучше уж в Пуатье. Этого ребенка я произведу на свет в своей башне Мобержон. А когда Анри вернется — когда-нибудь же он вернется! — я снова приеду к нему.
Я печально улыбнулась. Как могло случиться, что я стала такой покорной, внимающей каждому его приказанию? Быть может, разделяющее нас расстояние постепенно умерит тоску и я стану вести такую жизнь, какую сама пожелаю? Поежилась под порывом холодного ветра, потом повернулась и поспешила уйти со стены.
— Элеонора!
Анри смотрел на меня, запрокинув голову — он стоял во дворе, как разу стены. Я перевела дух, изобразила сдержанную улыбку и пошла к нему, словно на сердце у меня не царило такое же смятение, как и повсюду вокруг. Оживленный, взволнованный, он широким шагом поспешил мне навстречу. Никогда он так не оживлялся, как в минуты, требовавшие быстрых действий. Я растянула губы, сохраняя улыбку, и стала спускаться по ступеням, но он взлетел по ним вверх и перехватил меня. Потом пошел по стене, за ним — два охотничьих пса. Я шмыгнула носом. Возможно, резкий ветер позволит скрыть истинную причину следов слез у меня на щеках.
— Вас не так легко разыскать, сударыня. — Он взял мою руку, поднес к губам, немного официально — на нас то и дело налетали псы и резкие порывы холодного ветра.
— Да вы так заняты делами, что и голову свою не сразу отыщете!
Все же я разрешила ему поцеловать меня в щеку. Он прищурился, посмотрел на меня, потер пальцем мою щеку, потом облизал палец.
— Слезы? Не может этого быть!
— Не может. Просто ветер холодный, только и всего. Сегодня надо не плакать, а веселиться.