Меч и Крест
Шрифт:
анекдот, парсуна, пора
— Быть может, у нас так много квартир? — толкнула идею Чуб, сверкая горящими чудом глазами.
Она бесцеремонно сорвала один из ключей, рядом с ним на металлическом кольце висел картонный брелок «Меринговская улица, 7, кв. 4».
— Где это? — заинтригованно спросила Чуб.
— Это нынешняя Заньковецкая, — растерянно протянула Маша. — Какой-то знакомый адрес…
— Нет, — с сожалением отвергла прекрасную идею Даша. — Это место я знаю. Там офис одной концертной фирмы. Странно… Но метлы, Масяня, метлы! — снова пришла в восторг она. — Ты понимаешь, что
Вырвав из шкафа ближайшую метлу, она немедля вскочила на нее верхом и пару раз радостно подпрыгнула в воздух.
— Но это же ужасно неудобно, — деловито сообщила она подруге. — Палка врезается в пах! Нужно хотя бы седло сюда прикрутить!
Люди покоряют Киев, покупают квартиры и дома, книги и дорогие вещи. И завладев ими, думают, что этот Город, дом, вещь принадлежат нам. Но на самом деле это мы принадлежим им, и они переживают нас и меняют «хозяев» на новых и новых. И мнящие себя владыками оказываются лишь случайными встречными, мимолетными увлечениями, кратковременными браками в бесконечной жизни Города, дома, вещи.
Версаль давно не принадлежит Людовику XIV, но «король-солнце» будет вечно принадлежать Версалю, точно так же, как Кий, Владимир Красное Солнышко и Ярослав Мудрый навсегда останутся собственностью Киева. Нет фамильных украшений, нет родовых усадьб — они равнодушно меняют фамилии и семьи, забывая или внося в свой богатый послужной список тех, кто их любил, и тех, кто убивал ради них, и тех, кто тратил на них свою жизнь…
Еще вчера молодая женщина Кылына раскладывала по коробкам сладкие травы и клеила на них дотошные бумажки с названиями, чтобы при надобности отыскать их без труда. Она была деловитой и запасливой и содержала свою квартиру в идеальном порядке, не зная, что меньше чем через сутки и квартира, и порядок изменят ей с буйно кипящей и случайной Дашей Землепотрясной, которая сейчас с жаром потрошила кладовки и шкафы, флегматично принявшие новую власть. И только один вредный кот Бегемот остался верен своей прекрасной золотоволосой хозяйке. Но рано или поздно, он тоже захочет есть.
«Я отдала вам все. Но не радуйтесь этому! Мой Город — не подарок вам, а проклятье!» — вспомнила Маша и подумала:
«А почему Кылына считала Город своим? Или я ослышалась и она сказала „горе“ или „гора“?»
С трудом удерживая в объятиях расчлененные ударом о лестницу музея останки велосипеда, Маша, пыхтя, вылезла из яра под Старокиевской горой. Даша послала ее за седлом. Но, во-первых, оказалось, что у нее попросту не хватает сил открутить его самой, во-вторых, при виде несчастной груды металлолома Маше вдруг стало до слез жалко родительского подарка. Наверняка отец починит его, и…
«И этот велосипед еще переживет меня», — философски подумала его владелица.
«Вы умрете прежде, чем рябая станет любой, а боль сгорит в огне!»
«Быть может, привидения, которые якобы обитают во всех старых замках и особняках, — это души людей, которые не могут смириться с изменой своих домов и вещей? В таком случае, здесь, на Старокиевской горе, должен быть целый штат призраков».
— Вот это и есть та самая Лысая Гора!
У ограждающего яр со стороны музея символического заборчика из круглых низкорослых столбов, скованных обвисшими до земли черными цепями, стояла сомнительная парочка. Белобрысый парень, поставив правую ногу на цепь и покачивая ею, словно на качелях, указывал гордым пальцем куда-то за Машину спину. Темно-русая девушка рядом с ним скептически проследила за его рукой.
— На ней 1 мая в Вальпургиеву ночь собираются киевские ведьмы. Праздновать День международной солидарности всех трудящихся! — В его голосе слышался ироничный апломб: очевидно, белобрысый считал себя знатоком и пытался произвести впечатление на свою спутницу.
— Это не Лысая Гора, — возразила девушка холодно. — Лысая — там. — Ее указательный палец полетел куда-то вдаль. — Та, на которой Павловскую психушку построили!
Несмотря на неудобную тяжесть велосипеда, Маша вздрогнула беззвучным коротким смешком и чуть не выронила скрюченное колесо.
«И отчего, — не без оснований удивилась она, — никто не развесит на них таблички? Это ж наша национальная достопримечательность! Все знают, что Лысая Гора — в Киеве. Но где она и сколько их на самом деле — толком не знает никто».
Последнее было не удивительно.
За сотни лет существования Города летописные киевские горы претерпели немало реинкарнаций, и каждая новая жизнь дарила им нового владельца, дававшего ей свое имя, в обилии которых путались даже профессионалы. Маленькую гору, провозглашенную Лысой белобрысым, звали Детинка, или Клинец. А большую, расположенную справа от Старокиевской, — и Хоревицей, в честь брата Кия — Хорива… И Замковой, в память построенного на ней в четырнадцатом веке и сметенного триста лет спустя величественного воеводского замка, с подъемным мостом, опускавшимся через нынешний Андреевский спуск на гору Уздыхальницу… И Киселевкой в честь последнего воеводы Адама Киселя… И Флоровской, поскольку с другой стороны горы прилепился действующий и доныне Флоровский женский монастырь и на серых дореволюционных фотографиях гордую макушку горы украшала его Троицкая кладбищенская церковь. И как-то еще…
И, естественно, Лысой!
Да и какую из многочисленных киевских гор не обзывали Лысой хоть однажды, если, как верно объяснила Маша Даше, только официально признанных их насчитывалось целых четыре?
«Нет, точно нужно таблички вешать, заодно бы и написали, какая из них первая, а какая — вторая? И как их вообще считать: по старшинству или слева направо?»
Оглядываясь на спорившую парочку, Маша врезалась в живот какой-то экскурсии и, испуганно извинившись, то ли выронила, то ли положила на землю свой металлолом и энергично затрясла затекшими руками.
— …Город, названный в честь старшего брата, — Киев — столицу Древней Руси и Мать городов русских! — заслышала она знакомый, сочный и самоуверенный голос, подействовавший на нее, как игра дудочника на крыс. — Согласно одной из древних киевских легенд, князь Кий был не кто иной, как kuj — герой, победивший змея, обитавшего в этих краях.
Обойдя небольшую рощу из заинтересованных спин, Маша увидела возвышавшуюся перед ними Василису Андреевну. Ее крупногабаритную фигуру бескомплексно обнимало платье в красных маках.
— Одержав победу, Кий впряг змея в плуг и вспахал землю. Из этих борозд возникли Днепр, днепровские пороги и валы вдоль Днепра, получившие название Змеевалы. Змеевалы, сохранившиеся до наших дней, мы увидим в конце экскурсии. А теперь посмотрите направо: перед вами лебединая песня архитектора Растрелли. Единственная в Киеве церковь, у которой нет колоколов. Подойдем к ней поближе…
— Здравствуйте, Василиса Андреевна, — обнаружила свое присутствие студентка.
— Здравствуй, Ковалева. Прическу новую сделала? Молодец, — равнодушно похвалила ее преподавательница.