Меч и лира
Шрифт:
Родившийся в 735 г. в Нортумбрии, Алкуин учился в Йорке у ученика Бэды Эгберта и стал, как предполагают, епископом Кентерберийским. В 780 г. он был послан в Рим и на обратном пути встретился с Карлом Великим. Встреча изменила всю дальнейшую судьбу Алкуина. С этого времени Алкуин находился преимущественно при дворе Карла, возглавляя созданную им академию. Лишь один раз (в 790–792 гг.) побывал Алкуин в Англии, а в конце своей жизни — с 796 г. — стал аббатом в Туре, где умер в 804 г.13 Литературное наследие Алкуина представлено работами исключительно церковного содержания: это трактаты по богословию, на этические тедоы, комментарии к Библии. Не-. большие исторические сочинения не представляют сколько-нибудь серьезного самостоятельного интереса. И тем не менее значение Алкуина в развитии средневековой культуры чрезвычайно велико. «Всем тем, что изучил я у учителей… этим я весьма рад делиться с людьми нашей народности; и не только с ними, но со всеми, которые охотно ищут», — писал он епископу Гигбальду около 783 г. Эти слова можно было бы поставить эпиграфом ко всей его деятельности. Целью его сочинений было «не искание новых путей в науке, но передача старых знаний в возможной их чистоте» м.
После смерти Бэды и Алкуина в развитии церковной культуры в Англии наступил некоторый застой, вызванный в первую очередь острой борьбой англосаксонских государств, особенно Нортумбрии, с нараставшей экспансией скандинавских викингов. Набеги на побережье Северного моря, ограбление и разрушение монастырей и церквей привели к утрате ими прежнего значения. Многие монастыри опустели, средств на их восстановление и поддержание не было: все силы уходили на борьбу, по большей части безуспешную, с отрядами датчан и норвежцев. Не удивительно поэтому, что первая половина IX в. отмечена падением грамотности. Это позволило Альфреду Великому 50 лет спустя написать: «Мало было людей по эту сторону Хамбера, кто мог бы понять службу на английском языке или перевести написанное с латыни на английский. И я думаю, что и за Хамбером таких не слишком много. И так их было мало, что я не могу вспомнить ни одного человека к югу от Темзы, когда я начал править этим королевством»15., Конечно, Альфред сильно сгущает краски, но англо-латинская литература к началу IX в. уже пережила и завершила период своего расцвета. Это было связано с вполне определенными причинами.
Памятники латиноязычной англосаксонской литературы, как это очевидно даже из столь краткой их характеристики, были рассчитаны на образованного читателя, разбирающегося в тонкостях богословской, исторической и естественнонаучной мысли своего времени. Однако таких читателей в средневековой Англии, естественно, было меньшинство. Несравненно больше было людей, восприятию которых церковная культура была доступна лишь в адаптированном виде. Удовлетворение духовных потребностей этой — основной — части населения: низшего клира, рядовых членов христианских общин — потребовало качественно нового по сравнению с эпохой Бэды и Алкуина подхода к христианской литературной традиции. Необходимость углубления христианского вероучения в массах, распространения элементарных знаний определила два последующих подъема английской прозы: конца IX и второй половины X — первой половины XI в., но прозы уже не латино-, а англоязычной.
Первый из них связан с литературной деятельностью уэссекского короля Альфреда Великого (849–899 гг.)16. Продолжая гуманистические традиции Алкуина, Альфред предпринял беспрецедентный для своего времени труд: перевод крупнейших латиноязычных произведений европейского средневековья на древнеанглийский язык. Он и его приближенные — а Альфред собрал вокруг себя по примеру академии Карла наиболее выдающихся представителей богословия, философии и литературы — перевели всего пять произведений. Но их выбор обнаруживает глубину знаний и тонкость понимания культуры эпохи. Альфред хотел «передать на языке, который мы все понимаем, несколько книг, наиболее необходимых всем людям…»17. Эти сочинения— наиболее полная история своего народа («Церковная история англов» Бэды), подробнейшее изложение всемирной истории и географических знаний («Семь книг истории против язычников» Павла Орозия), произведение, наложившее отпечаток на развитие философской мысли всего средневековья («Об утешении философией» Боэция), литературный памятник, передающий в форме, доступной для широкого читателя, сущность патриотического миропонимания («Монологи» св. Августина), и кодекс христианской этики («Обязанности пастыря» папы Григория I).
Благодаря просветительской деятельности Альфреда — работа над переводами была начата в 887 г. и закончилась лишь с его смертью — круг читателей этих выдающихся произведений сильно расширился. Идеи, конкретные сведения о мире, образы и символика этих сочинений стали доступны многим, приобщившимся таким образом к вершинам христианской культуры. Более того, Альфред не ставил своей задачей точный перевод избранных им сочинений: пополнение имеющихся в оригинале сведений собственными, комментирование переводимого — таковы методы работы Альфреда. Именно ему современные исследователи обязаны ценнейшими сведениями о жизни народов северной и северо-западной Европы, включенными во всемирную историю Орозия.
В эпоху Альфреда и, вероятно, по его прямому указанию началось составление первой «Англосаксонской хроники», содержащей погодное изложение событий, происходивших как в Уэссексе, так и в других королевствах. Не претендующие на стилистическую изысканность или пышность, безыскусные повествования, составленные разными авторами, дают широкую, насколько это возможно в хронике, картину жизни англосаксонского общества X–XI вв.
Со смертью Альфреда закончился первый взлет англоязычной прозы, и в последующие 50 лет она не дала миру сколько-нибудь выдающихся произведений. Более того, даже статьи «Англосаксонской хроники» первой половины X в. обнаруживают упадок повествовательного мастерства. Второй подъем англосаксонской прозы, который иногда называют бенедиктинским Возрождением, приходится на вторую половину X — первую половину XI в. После церковной реформы первой половины X в. в монастырях, ослабленных нападениями язычников-скандинавов, возрождается духовная деятельность, принимает широкий размах переписка книг, составляются новые сборники церковных и светских произведений. Именно к этому времени относятся основные дошедшие до нас рукописи, содержащие эпические памятники (см. ниже). Но центральное место в этой деятельности занимает распространение и углубление богословия, христианской экзегезы и этики. Появляется огромное — несравнимое с предшествующим периодом — число проповедей, комментариев к Библии и сочинениям отцов церкви, житий и оригинальных сочинений на богословские темы.
Среди многочисленных авторов этого периода выделяются Эльфрик (995—1020/1025 гг.) и Вульфстан (?— 1023 г.)18. Они оба были крупными церковными деятелями, особенно Вульфстан, епископ Лондона с 996 г. и Йорка с 1002 г., который оказал значительное влияние на внешнюю и внутреннюю политику Англии. Значительная часть наследия обоих — проповеди, рассчитанные на чтение перед широкими кругами верующих и посвященные поэтому различным аспектам христианской этики, комментированному пересказу некоторых ветхо и новозаветных сюжетов, близких житиям святых.
Продолжая традиции Альфреда, Эльфрик осуществляет перевод значительной части Ветхого завета на древнеанглийский язык, снабжая его своими комментариями и дополняя жизнеописаниями трех уэссекских королей: Альфреда, Этельстана и Эдгара. Отбор библейских сюжетов был обусловлен двумя основными задачами. С одной стороны, в условиях нового подъема борьбы со скандинавами повествования о таких библейских героях, как Юдифь, Эсфирь, Самсон, а также добавленные Эльфриком жизнеописания приобретали отчетливое патриотическое звучание, поскольку рассказывали о победах, одержанных этими героями над врагами своего народа. Во-вторых, Эльфрик сознательно избегает сложных богословских вопросов и сюжетов, которые могли бы заронить сомнения или поколебать веру слушателей или читателей его произведения. Наконец, Эльфрик первым из англосаксонских писателей задумывается над целями и характером перевода, излагая свои соображения в предисловии к книге «Бытия»: «Тот, кто переводит, или учит (переводу. — Е.М.) с латыни на английский язык, всегда должен так располагать слова, чтобы его английский сохранял особые свойства того языка. Иначе будет введен в заблуждение тот читатель, кто не знаком с особыми свойствами латыни» 19.
Подъем англосаксонской прозы в конце X — первой половине XI в. проходил в рамках церковной литературы в отличие от светской по преимуществу литературной деятельности Альфреда. Это определило основные особенности творчества Эльфрика и Вульфстана: сугубый дидактизм, стилистическую усложненность наряду с упрощением содержания.
Эти черты оказали влияние и на получившие тогда же распространение «массовые» жанры светской литературы. Предназначенные для широкого и зачастую мало искушенного в книжной премудрости читателя, эти произведения отличались стереотипностью тематики и литературной, формы. Тем не менее и среди них встречалась сочинения большой, художественной ценности. Одним из них является англосаксонский поэтический «Бестиарий» («Физиолог»). В многочисленных «Физиологах», пользовавшихся большой популярностью у средневекового читателя, в духе христианской символики изображались различные реальные и фантастические животные: единорог, феникс, кит, свойства которых толковались с этико-дидактических позиций. Англосаксонский «Бестиарий» — одно из лучших произведений этого жанра — содержит описания всего трех животных: пантеры, кита и куропатки — существ, населяющих три стихии: землю, море и воздух20. Все три поэмы объединены общим вступлением и заключением, но каждая из них в сущности представляет самостоятельное и законченное произведение, лишь в общих чертах напоминающее свои континентальные прототипы. Пантера изображается прекрасным, с изумительной красоты шкурой существом, добрым и миролюбивым ко всем, кроме Дракона-дьявола, с которым она, символизируя Христа, ожесточенно сражается. Ее трехдневный сон после трапезы и последующее пробуждение должны олицетворять смерть и воскресение Христа. Символизирующий Сатану кит, распахнув пасть, заглатывает рыб, неосторожно заплывших в нее, или увлекает в пучину моря моряков, принявших его широкую спину за остров:
Так искусный лукавец завлекает многих в бездну, злобесный,
в обитель огненную, всех, кто усердно силе диавольской служил грехами и охотно при жизни внимал в этом мире злонамеренным его советам, а после за падшими пасть смыкается, челюсти чудовищные,
крепчайшие створы врат адских…
(Кит, 71–78)
Широкое использование образно-символической христианской сюжетики, как и осмысление ее в духе традиционных легенд (например, в стихотворении «Кит» легенды об острове, который на деле является спиной огромного кита), в «Бестиарий» и других поэмах («Феникс» и др.) было вполне естественно. Существуют три основных источника «массовой» литературы англосаксонского периода: классическая, библейская и национальная традиции21. Отголоски античной литературы, если таковые имеются22, доходили до Англии лишь как часть христианской традиции, переосмысленные и переработанные западноевропейскими писателями. Напротив, влияние христианских этических и эстетических представлений было чрезвычайно сильно. Библия и вместе с ней церковная повествовательная литература стали неиссякаемым источником тем и сюжетов. Вновь и вновь разрабатывались темы сотворения мира, отдельные эпизоды жизни Иисуса Христа, рассказы о жизни апостолов, христианских святых, причем они облекались в формы привычные, а потому доступные недавно обращенным членам христианских общин. В проповедях и повествовательных произведениях обнаруживается стремление познакомить аудиторию с основными сюжетами Ветхого и Нового заветов. Совершенно очевиден уклон к занимательности повествования, часто в ущерб рассуждениям богословского характера. В произведениях, ориентированных на широкого читателя, значительно меньше места уделяется христианской догматике. Произведения приспосабливаются к восприятию неискушенного и малосведущего читателя, а чаще, вероятно, слушателя.