Меч и сума
Шрифт:
Асни обратилась к Скандербергу:
— Он сделает все сегодня вечером, колдун. Он только немного запоздал.
На день. Он теперь ждет темноты.
— А варгульфы? — угрюмо спросил Скандерберг.
— Но он же не трубил в рог, — Асни вручила ему факел и чуть не подпалила бороду. — На стены, доблестное войско! И приготовьтесь встречать нашего героя.
Но герой не появлялся. Варгульфы прорвали линию Ньяла в двух местах и молниеносными нападениями сзади привели в смятение людей. Их успех сделал их наглыми, и даже факелы не могли сдержать их. Они рычали, лязгали клыками и совали оскаленные пасти прямо в огонь.
Доведенный
Оправившись от первоначального ужаса и смятения, варгульфы возобновили нападение с удвоенной яростью.
Луна в эту ночь не показывалась. Густые облака висели над самой землей, закрывая луну и звезды. Это была ночь варгульфов: Скулд бегал от огня к огню, пытаясь сделать вдвое больше факелов, чтобы удержать чудовищ.
— Все бесполезно, — сказал он наконец Асни. Лицо его почернело и выражало отчаяние. — Они прорвались во многих местах и загрызли двоих моих людей. Факелы почти догорели. У Ньяла дела еще хуже, чем у нас. Нам нужно укрыться и защищаться, как можем, до рассвета. А затем нужно обдумать другой план.
— И обречь Килгора на смерть? — сказала Асни. — Ты можешь делать все, что считаешь нужным для спасения своих людей, но мы со Скандербергом останемся здесь, пока не узнаем, что случилось с Килгором, или пока он не вернется. Я запомню все, что ты сделал для нас, Скулд, и вознагражу тебя, когда стану королевой. — Она говорила с достоинством, хотя все лицо ее было черным от сажи.
— Мы не покинем тебя, королева, — сказал Скулд. — Я имел в виду только то, что мы должны отлучиться, чтобы сделать факелы и другое оружие против варгульфов. Мы все останемся здесь и будем сражаться голыми руками. И никто не сможет сказать, что Скулд и его люди оставили королеву. Но все же если мы хотим, чтобы кто-нибудь остался в живых до утра, нужно сменить позиции.
Ночь была ужасной. Дул сильный ветер со снегом, дико завывали варгульфы, даже не поняв, что случилось, пока не увидели, что люди собрались в компактные группы, находящиеся внутри кольца больших костров и множества факелов. Бешено завывая от злости, варгульфы начали метаться вдоль линии костров, почти касаясь огня оскаленными злыми мордами.
Во время короткой передышки Асни шепнула Скулду:
— Если они бросятся на нас все одновременно, мы погибли. Я рада, что близится утро. Я очень беспокоюсь о Килгоре Он скоро должен вернуться.
Скулд осмотрелся, чтобы убедиться, что их никто не слышит:
— Я не верю, что он вернется, леди. Опасности слишком велики. Сурт тоже достаточно умен, чтобы не приближаться к мечу. Я боюсь, что юноша погиб. Когда будет утро, нам лучше рассеяться и скрыться в убежищах.
Асни повернулась и стала всматриваться во мрак, пытаясь пронзить его взглядом.
— Значит, мы отступим, Скулд? А может, мы бросимся на Гримшлаг и погибнем все, как герои, чтобы не жить изгнанниками и рабами? — С горечью она всматривалась в долину, в кольцо огней, окружающих Гримшлаг. — Все люди Гардара собраны здесь. Неужели это все напрасно? Утром они все рассеются, как сухие листья, гонимые осенним ветром. И их уже не собрать вновь. Если мы останемся, то конец наш будет неизбежен. Колдуны не пощадят нас и уничтожат всех. Но мы умрем в бою, а не замерзнем в темной ночи Фимбул Винтер.
Скулд кивнул:
— Все это правда,
— Спасибо, Скулд. Мы останемся до утра. Терять уже больше нечего.
Глава 18
Килгор проник в Гримшлаг гораздо легче, чем предполагал. Накинув на лицо капюшон черного плаща Горма, он перебегал от камня к камню до тех пор, пока не оказался на расстоянии полета стрелы от главного входа, который охранял отряд троллей.
Он независимо и гордо вышел из-за камня, протянул руку и сделал жест, которым в Свартгейме темные альфары приветствовали яруг друга.
— Темный альфар! — воскликнул один из маленьких троллей, тревожно отскакивая назад. И остальные тоже бросили свой пост и побежали впереди него по длинному черному туннелю. Туннель был широким настолько, что по нему могли проехать в ряд четыре всадника, а высоты он был такой, что даже высокий человек, сидя на лошади, мог не бояться разбить себе голову. В стены были воткнуты дымящие факелы, так что Килгор мог не бояться заблудиться. Кроме того, чем дальше он шел, тем больше в туннеле попадалось различных существ, спешивших в том же направлении, что и он, и так же недоверчиво поглядывающих на него, как и он на них.
Полуслепой старый колдун с деревянной ногой упал перед ним на ступеньки, бормоча и чертыхаясь. Он с трудом поднялся и двинулся дальше. Там, где туннель перешел в спиральную лестницу, старый колдун без всяких причин, просто ради удовольствия послушать крики и стоны, заклинанием сбросил вниз с полдюжины троллей. Подмигнув Килгору, он схватил его за руку и прошептал:
— Значит, это ты! Я сразу узнал плащ Свартгейма. Приветствую тебя.
Жаль старого Хаукра. Но тот, кто восстает против Сурта, не должен ждать похвалы и благодеяний от него. Мы не опаздываем?
И с этими словами старый грабитель Курганов на одном дыхании проскочил тысячу или около того ступеней вверх, ведя Килгора за собой. Если кто-то или что-то оказывалось у него на пути, он просто перешагивал через это или бесцеремонно отталкивал в сторону.
Ступени лестницы перешли в длинные коридоры, освещенные лампами с горящим китовым жиром, а затем снова тысячи ступеней и внезапно Килгор чуть не упал, оказавшись на ровном полу. Он был на самой вершине Гримшлага.
Легкие Килгора горели. Задыхаясь, он позволил старому колдуну провести себя в главный холл, где уже было полно разноцветных халатов ледяных колдунов и волосатых спин троллей. Колдун стал бесцеремонно протискиваться через толпу, вызывая недовольство и смятение потревоженных, и потерял Килгора, который спрятался за каменную колонну, чтобы осмотреться.
Огромный холл был полон всяким сбродом, и только пространство возле очага было свободно. Там стояли тринадцать массивных кресел, выстроенных полукругом. Все кресла были уже заняты, за исключением центрального. Килгор узнал старого колдуна с деревянной ногой, который спорил с двумя другими, сидящими в соседних креслах. Один из них был одет в роскошную пурпурную мантию, а другой в какую-то рвань грязно-оранжевого цвета. С безграничным удивлением Килгор заметил в первом ряду зрителей своих пятерых знакомых с болот Херонесса. После некоторых размышлений он решил, что ни один из них не узнает его.