Меч и сума
Шрифт:
— Задержки не будет, идиоты, — громоподобным голосом провозгласил Сурт и сжал ручки кресла так, что затрещало дерево. — Вы идиоты, раз вы ничего не знаете об этом мече, с которым пришел смертный. Из прошлых трех попыток вызвать Фимбул Винтер я понял, что во всех вас могущества не хватит даже для того, чтобы погасить свечу, а не то что солнце. Значит, вы или просто шарлатаны, или же некоторые из вас работают против меня. Но с этим мечом Андуриха у меня одного будет достаточно могущества, чтобы вызвать фимбул Винтер, или даже уничтожить всю землю, по которой мы ходим. Мне не нужны трусы и предатели. Тот, кто хочет, может уходить.
Никто не шевельнулся. Все знали, что ждет отступников или мятежников. Никто из них не мог надеяться дойти до дверей живым. Ни у кого не хватило бы времени произнести заклинание против
— Тогда не будем больше говорить ни о смерти, ни о задержке, — продолжал Сурт с горящими глазами. — Все, что отделяет нас от Фимбул Винтер, это один жалкий беспомощный смертный. Он ничего не сможет сделать, чтобы остановить нас.
— Тогда начнем битву и посмотрим, — сказал Килгор. Меч зловеще гудел в его руке.
— Всему свое время, — сказал Сурт, поднимаясь и откидывая ткань с низкого стола, на котором лежали различные предметы. Он раскинул руки в стороны, и Килгор вновь почувствовал дьявольские волны, нахлынувшие на него. Сурт запел какое-то зловещее заклинание, которое подхватили все двенадцать колдунов. Килгор с удивлением увидел, что все предметы на столе начали двигаться. Там был зеленоватый диск, обозначающий землю. Вокруг него двигались две колесницы. Одна золотая, другая, поменьше, — серебряная. Килгор узнал Гримфакси, лошадь ночи, с покрытой инеем гривой, и Скинфакси, лошадь солнца. Когда пение колдунов стало более сильным и громким, Килгор заметил, что металлические изображения превратились в живых лошадей, летящих галопом по черно-голубому полю. Он услышал звон сбруи, цоканье копыт, громкое хлопанье хлыста. Он увидел свирепый блеск глаз Скинфакси, услышал шум ветра в ее гриве. И затем большая лошадь обогнала маленькую. Килгор даже почувствовал запах конского пота. И последнее, что он услышал, недовольное фырканье лошади.
А может, это фыркнул Ватнар-Сурт, который недовольно сказал:
— Хватит! Теперь, когда этот смертный здесь, все получается куда хуже, чем раньше. Он обладает могуществом!
Он отбросил свою шляпу, сделанную из клыков, и с ненавистью посмотрел на Килгора. Снова волны черной злобы захлестнули юношу.
Килгор прочел надпись на мече:
Ночь не застанет врасплох сынов Аска и Эмблы.
Сурт поднялся, прошел нетерпеливо вдоль линии колдунов, затем повернулся к Килгору.
— Я готов к битве, — сказал он. — У тебя в этом зале есть друзья, но я самый могущественный. Я встречался с девятнадцатью такими, как ты, вооруженными мечами, пиками, топорами. Однажды меня убили по-предательски — стрелой в спину. Двадцать раз я позволял убить себя, чтобы вернуться снова более могущественным, чем до смерти. Если бы твоя принцесса Вольфгангер была здесь, она бы вспомнила слова первого короля Ватнара, который сказал: «Я не умру до тех пор, пока не стану последним королем, бессмертным и абсолютным». И эти же слова произнес я. Я живу, чтобы эти слова стали истиной. — Сурт выхватил из ножен меч Трифинг и поднял его над головой.
Холодная дрожь пробежала по спине Килгора, когда он вспомнил истлевшую мумию короля в подземелье кургана. Ватнар-Сурт был привидением из могилы. Он мог поселяться в тела живых и заставлять их служить себе, пока в этом была необходимость. А затем он вновь переселялся в свою могилу в тело мертвого короля, до тех пор, пока снова не становился живым. Он это делал уже двадцать раз. И каждый раз думали, что избавились от Сурта, но он вновь возвращался более могущественным, чем раньше, и более искушенным в зле.
— Ты не доживешь до утра, — холодно сказал Килгор, — иди вперед и получи первый удар смерти!
— Вспомни меня, когда будешь праздновать победу, — ответил Ватнар-Сурт.
— Я доложу о себе стуком в дверь, как это делают все духи. Я надеюсь, что могила будет готова, когда я приду. — Сурт оскалил зубы в зловещей гримасе, и глаза его зажглись диким огнем.
Килгор вобрал воздух, повторил письмена, начертанные на мече, затем взял меч обеими руками, поднял его над головой, чтобы обрушить сверкающее лезвие на череп Сурта. И в тот самый момент, когда он хотел нанести удар, его руку пронзила жгучая боль. Боль возникла в том месте, где его укусил варгульф, и рука отказалась повиноваться. Удар получился слабым и неверным.
С торжествующим смехом Ватнар парировал удар своим мечом, выбив Килдурин из левой руки Килгора. Меч, звеня и рассыпая искры, покатился по
— Твоя рука всегда будет рукой варгульфа, — сказал Сурт со зловещим смехом. — И она, конечно, никогда не поднимется на своего господина. Облад, Берсеркер, он ваш. Делайте с ним что хотите. Уничтожьте его! — И он пошел прочь, взяв Килдурин.
Колдуны вскочили, охваченные яростью. Килгор пригнулся, когда топор вознесся над его головой. Колдун в пурпурной мантии бросился к юноше с мечом, неотвратимо нацеленным в его сердце. В его ушах раздался короткий крик, и затем наступило ничто.
Глава 19
Когда Килгор пришел в себя, он все еще был уверен, что мертв. Место, где он находился, было холодным, сырым и в нем не было ни проблеска света. Вероятно, сюда никогда не заглядывало солнце. Разумеется, солнцу здесь нет места, если он мертв и находится в стране богини Хел.
Юноша осторожно ощупал пространство вокруг себя и не нашел ничего, кроме холодного сырого камня, губчатого и ноздреватого, как застывшие потоки лавы, как стены в Гримшлаге. Килгор поднялся, но не мог выпрямиться в полный рост. Его голова упиралась в потолок. Он начал щупать воздух перед собой, стараясь найти выход отсюда. Так как он не знал, в каком направлении двигаться, он реши повернуться в сторону, противоположную той, куда было направлено его лицо, и начал ощупывать стены. Почти сразу он наткнулся на другой туннель. Килгор пополз по нему на четвереньках и оказался у пропасти. Два камушка соскользнули вниз, и через несколько минут Килгор услышал далеко внизу всплеск. Содрогнувшись, Килгор осторожно отполз назад и нашел другой туннель. Здесь он мог даже встать. Туннель вел куда-то вниз, и Килгор остановился в нерешительности. Ему не хотелось забираться глубже, если он надеется найти выход на поверхность. Килгор тщательно проанализировал свои ощущения и решил, что он не мертв. Скорее всего, он жив и брошен в лабиринт туннелей Гримшлага.
Как он попал сюда — это было неразрешимой для него загадкой. Он задумчиво потер большую шишку на голове, которую получил, сильно ударившись головой о каменный выступ на потолке. Казалось, только несколько секунд назад над его головой был занесен топор, но какая-то могучая магия перенесла его сюда. Для чего это сделано, Килгор не мог себе представить. Может, Сурт решил сделать его варгульфом, а может, припас жестокую изощренную казнь для такого важного пленника.
Килгор вздохнул во мраке, почему-то вспомнив о Графгримре. Это была беспокойная мысль. Может, Графгримр перенес его сюда для своих собственных целей? Может, он хочет узнать, что написано на мече и использовать его для себя? Килгор даже вздрогнул при этой мысли. Графгримр жестоко разочаруется.
А может быть, каким-нибудь образом вмешался Скандерберг и спас его от смерти, перенеся в темный лабиринт? Но это было тишком маловероятно, решил Килгор. Нечего тешить себя такими надеждами. Нужно готовиться с честью встретить свою судьбу.
Отойдя от пропасти, Килгор стал нащупывать путь обратно. Но, возможно, он спутал направления, потому что скоро свалился в какую-то глубокую яму, откуда стал отчаянно выкарабкиваться. Но стены ямы были слишком гладкие. Он упал на глубину примерно футов десять, и под ногами у него был влажный песок. Задумчиво пересыпая его между пальцами, Килгор решил, что отсюда должен быть выход, так как песок наверняка приносится водой. Он пополз, ощущая, как песок становится все более влажным. Вскоре он дошел до воды, вошел в нее, но потолок туннеля становился все ниже и идти дальше было невозможно. Килгор вернулся назад, сел на песок, удивляясь, как он мог надеяться так легко выбраться отсюда. С горечью он выругал себя за то, что потерял меч. Из всех его врагов, кто пытался завладеть мечом, Сурт был самым страшным, и ему удалось это. Скандерберг был бы вне себя, если бы узнал об этом. Килгор положил голову на руки, не думая о том, что его костям суждено сгнить в подземельях Гримшлага. Он проиграл. Но он уже много раз проигрывал на пути сюда. И каждый раз это было обусловлено его глупыми импульсивными действиями без обдумывания, без тщательного планирования. А самая его большая глупость — это то, что он пустился в эту авантюру со Скандербергом. Он вспомнил о Брандстоке, нежащемся под теплыми лучами солнца, о старом уютном холле, который ему не суждено больше увидеть. И был взбешен, что так позволил себя одурачить.