Меч и ятаган
Шрифт:
— Принимаю.
Сомнения в голосе Томаса не было. Его преисполняла решимость служить своему старому наставнику безоговорочно и своей преданностью оправдать доверие, возложенное на него ла Валеттом. Кроме того, это назначение могло помочь им с Ричардом установить местонахождение пергамента, за которым их послал Уолсингем.
— Я боялся, что ответ будет именно таким, — произнес Стокли. — Вы верны себе: свои личные желания ставите выше общего блага, выше требований долга и чести. Пусть будет по-вашему. Я сделал все от меня зависящее, чтобы отговорить вас, и совесть моя чиста. Я уведомлю Великого магистра о вашем решении. На этом мои нынешние дела здесь закончены. — Стокли поднялся и сухо поклонился сэру Мартину. — Постарайтесь не сближаться с этим человеком: целее будете. А то можете потом об этом пожалеть, как это до вас уже делали другие.
Он подхватил свою висящую на спинке стула накидку и пошагал к выходу. Спустя минуту глухо стукнула наружная дверь: сэр Оливер вышел на улицу.
— Уф-ф, — облегченно перевел дух сэр Мартин. — Я уж думал, он не уйдет никогда. Так и не дал поесть: кусок застревал в горле. Ох и тяжелый же человек… Мне было с ним нелегко даже в те нечастые разы, когда он снисходил до посещения обители. — Рыцарь поглядел на Томаса. — Я вижу, сэр Томас, он вас не очень-то жалует.
— Мне тоже так кажется, — Баррет подцепил с тарелки шмат мяса и стал задумчиво жевать.
Предложение ла Валетта волновало. Ответственность, что и говорить, большая, и надо сполна оправдать оказанное доверие. Во всем — с единственным, быть может, отступлением. Томас посмотрел в конец стола, откуда на него с победным блеском в глазах взирал Ричард. Наверное, уже прикидывает, как обратить новый расклад себе на пользу.
Сэр Мартин, шумно и торопливо завершив трапезу, отер ладонью рот и с довольным видом потянулся. Допив одним глотком остаток вина, смачно чмокнул губами.
— М-м-м, хорошо… Приличная еда после многотрудного дня. А теперь спать! — Он крякнул, поднимаясь и почесывая при этом поясницу. — Желаю спокойной ночи, господа.
Томас в ответ кивнул, Ричард почтительно, как положено оруженосцу, склонил голову. Но, как только дверь в келью сэра Мартина захлопнулась, он порывисто обернулся к Томасу.
— Я уж начал было опасаться, что в Сент-Анджело нам не попасть, не вызвав при этом подозрений. Теперь у вас есть доступ в логово Великого магистра, и вы сможете сделать так, чтобы я попал в тот каземат с их казной. У меня есть описание сундука де Лонси; пергамент наверняка лежит там. Если все проделать быстро, мы сможем ускользнуть из этой смертельной ловушки до прихода турок.
— Ускользнуть? — Томас поднял брови. — Ускользать в мои намерения не входит. Во всяком случае, сейчас. Я нужен здесь. И вообще, у нас каждый человек на счету.
— Вы с ума сошли? — уставился Ричард. — Когда враг завладеет островом, пощады не будет никому. Они размолотят все форты, а тем, кто уцелеет, перережут глотки.
— Это один из возможных раскладов, — с блуждающей улыбкой сказал Томас. — Или же мы стоим и держимся, пока не отобьем у османов охоту продолжать осаду острова. Или третье: нас освобождает дон Гарсия со своей армией, которую он собирает на Сицилии.
— Шансов на это не больше, чем достать луну с неба, — бросил Ричард с глухим смешком. — Силы у дона Гарсии дутые. Бумажные солдатики. С численностью войска, которым он располагает, король Филипп не даст ему тронуться с места. И правильно: разве можно так рисковать? К тому же я бьюсь об заклад, что из тех полков и кораблей, которые сулят ему остальные христианские державы, к нему не придет и половины. Так что османы вспять не повернут, это исключено. И если Мальту приказал взять могучий Сулейман, то как вы думаете, не остановится ли хоть кто-нибудь из получивших приказ — если не из сомнения в своей правоте, то хотя бы из страха навлечь на себя султанов гнев в случае неудачи?
Ричард умолк, рассчитывая на эффект от своих слов, но при виде спокойно-непоколебимого лица Томаса раздраженно фыркнул, прежде чем продолжить:
— Сэр Томас, я пробыл с вами уже достаточно долго, и вижу, что вы благородный человек. По возвращении в Англию, после нашего успешно выполненного задания, для вас непременно найдется место в службе Уолсингема. Так зачем же вам в некоем пустом жесте разбрасываться жизнью?
— Прежде всего, — откликнулся Томас, — нашимэто задание вовсе не являлось; оно было всецело твоим. Я же был просто удобным способом для твоего внедрения в Орден. Во-вторых, Ричард, это не пустой жест. Каким бы ценным ни был тот документ, в жизни человека возникает пора, когда он должен за что-то постоять. Будучи вынужден оставить Орден, я потерял свое место в мире, утратил женщину, которую любил. Теперь, когда ее у меня больше нет, единственное, что у меня осталось, это шанс сделать что-нибудь… достойное.
— А не от вас ли я слышал, что вы устали от бесконечных войн Ордена?
— Верно. Устал. Но ты видишь, как все переменилось. Само существование этих рыцарей и примкнувших к ним островитян находится под угрозой. Если Орден погибнет, а Мальта падет, можно лишь догадываться, в какой опасности окажутся все христианские королевства Европы. Англия, и та может попасть под замах султана. Грядущая битва — это точка опоры, на которой в шатком равновесии раскачиваются судьбы двух миров. И одного человека достаточно, чтобы повлиять на исход.
— Одного человека? — покачал головой Ричард. — Мне кажется, сэр Томас, вы слишком глубоко черпаете из колодца слепой веры Ордена. Или это, или… Быть может, я вижу правду в несколько упрощенных тонах. Не может ли статься так, что разум вам затмило предложение Великого магистра, думающего приблизить вас к себе? Вам это льстит, и вы теперь чувствуете, что не смеете его подвести. Это так?
— Кое-что ты подметил верно. Хотя суть не в этом. Я сейчас чувствую одно, — Томас приложил руку к груди. — А именно, что я должен стоять плечом к плечу с Орденом. Разумных доводов здесь даже не ищи, их нет. Есть лишь уверенность, не терпящая сомнения. Я буду стоять насмерть. Буду сражаться и погибну, если мне так предначертано судьбой.
— В таком случае вы меня разочаровываете. Я считал вас более умудренным, благоразумным человеком.
— Что ж, пусть так. Пускай я тебя и разочаровываю. Тем не менее, чем смогу, помогу с твоим заданием и попробую сделать так, чтобы ты успел отсюда бежать, пока еще не поздно. Если ты не изберешь сражаться рядом со мной.
Ричард, задумчиво помолчав, усталым голосом сказал:
— Сражаться рядом с вами я счел бы за честь, поверьте. Но не готов пойти на верную смерть без должной цели. А потому вынужден уступить вам право на славную смерть в одиночестве или, по крайней мере, в строю ваших доблестных братьев. — Вставая, он со скрипом отодвинул скамью. — Больше нам говорить не о чем. Подробности обсудим завтра, тогда же спланируем наши дальнейшие шаги. Доброй вам ночи, сэр.