Меч королей
Шрифт:
– Значит, мистер Майерс заплатил моему дяде, чтобы тот украл для него меч, который он сам собирается продать кому-то еще?
– Тому, кто предложит больше других, и можно представить, насколько высоки будут ставки.
Мистер Сэмсон снова коснулся моей руки.
Я очень удивился, когда увидел, что в его карих глазах блестят слезы.
– И ты понимаешь, какого рода люди будут делать ставки, – сказал он. – Армия с этим мечом во главе непобедима.
11
– Этот
Солнце уже взошло, его лучи сквозь окно освещали резкие черты лица мистера Сэмсона.
– Мы должны вернуть меч, прежде чем Могар его продаст. Правда, он может оставить его себе, но это мало что изменит.
– Вы знаете, где он? – спросил я.
– Мне известно, куда он направляется. Могар долго готовился к этому дню. Как раз сейчас он пересекает Атлантику на пути в свой замок в Хативе. – Мистер Сэмсон заметил мое недоумение и тихо рассмеялся. – Это в Испании, Альфред. – Он снова улыбнулся. – У тебя есть еще тысяча вопросов, но я и так задержался. Мне пора идти.
– Не уходите. Не оставляйте меня одного, – взмолился я.
Мистер Сэмсон похлопал меня по руке, и улыбка слетела с его лица.
– Похоже, это моя судьба, Альфред. И твоя, – ответил он и направился к двери.
Я вскочил и побежал за ним.
– Я ведь тоже могу пригодиться? Возьмите меня с собой. Это я потерял меч и должен помочь вернуть его.
Я ожидал, что мистер Сэмсон скажет что-нибудь вроде: «По-моему, ты уже достаточно сделал». Но вместо этого он наклонился ко мне и шепнул:
– Молись.
Мистер Сэмсон пошел по коридору, а я крикнул вслед:
– Еще только один вопрос, мистер Сэмсон! Почему он и меня не убил?
Мистер Сэмсон остановился, повернулся ко мне и улыбнулся все той же печальной улыбкой.
– Думаю, на то есть две причины. Первая: гораздо больнее убить твоего дядю, а тебя оставить в живых. Вторая: у воров тоже есть свой кодекс чести.
После этого он скрылся на лестнице, а два агента пошли за ним следом. Не было ничего хуже, чем услышать, что он считает меня вором. Но мистер Сэмсон вряд ли хотел меня обидеть. В тот момент он меньше всего заботился о моих чувствах.
12
После смерти дяди Фаррела я снова попал под опеку государства. Меня вызвались взять к себе супруги Хорас и Бетти Таттл. Служба опеки согласилась, так как вряд ли можно было рассчитывать на кого-то еще.
Таттлы жили в крохотном доме на северной окраине Ноксвилла. Там же ютились еще пятеро приемных детей. Я никогда не видел, чтобы Хорас ходил на работу, и знал, что Таттлы получают от государства и федеральных властей все мыслимые пособия и чеки на каждого приемного ребенка. Насколько я понял, мы и были для них средством к существованию.
Хорасу Таттлу, невысокому толстяку, не давали покоя мои габариты, особенно голова. Я думаю, он побаивался меня или его задевало, что я такой большой, потому что сам-то он был очень маленьким. Бетти, его жена, тоже была коротенькой и круглой, с такой же, как у мужа, конусообразной головой. Они напоминали черепах. В том числе и фамилией [12] . Возможно, некоторые люди становятся похожи на свои фамилии, как иные хозяева – на собак.
12
Turtle (англ.) – черепаха.
Я делил спальню с двумя из пятерых усыновленных Таттлами пацанов. В первый же вечер тот, который постарше, пригрозил зарезать меня во сне. А у меня было так муторно на душе, что я сказал ему, что не имею ничего против.
В школе мне было трудно сосредоточиться. Но попробуй сосредоточься, когда у тебя на глазах убили родного дядю и ты знаешь, что очень скоро настанет конец света. Попробуй учиться, когда тебе известно, что на подходе Третья мировая война и все это по твоей вине.
Я продолжал дважды в неделю заниматься с Эми Пушар. Она спросила, почему меня не было, и я рассказал.
– У меня дядю убили.
– О господи! – воскликнула Эми. – Кто?
Я немного подумал и ответил:
– Один агент тьмы.
– Так его поймали?
– Ловят.
– Слушай, а твоя мама ведь тоже умерла?
– Да, от рака.
– Ты, наверное, самый невезучий человек на свете, – сказала Эми и немного отодвинулась, хотя, возможно, и неосознанно. – Я хочу сказать: сначала твоя мама, теперь вот дядя, и еще то, что ты с Барри сделал, и все остальное.
– Вообще-то, я внушал себе, что все это не имеет ко мне отношения, со мной все в порядке и так далее, – признался я. – Но верить в это становится все труднее и труднее.
У дяди не было других наследников, и все его вещи стали моими, но я оставил себе только телевизор и видеомагнитофон. Их я перенес в спальню. Самое главное мне не досталось. Пятьсот тысяч долларов. Я не помнил, чтобы Могар, уходя, прихватил ту коричневую кожаную сумку. Дядя Фаррел затолкал ее под свою кровать, но там ее не было, и полицейские ее тоже не нашли. Может быть, потому, что я им о ней не сказал. Трудно было бы объяснить копам происхождение такой суммы наличных. Заикнись я об этой сумке, проблем бы у меня наверняка лишь прибавилось, но я начал жалеть, что у меня нет этих денег. С ними я мог бы сбежать. Не знаю куда, но тогда мне казалось, что везде будет лучше, чем в доме Таттлов с их приемными отморозками.