Меч королей

Янси Рик

Доктор с минуту что-то писала в блокнотике.

– А твоя мама… готовила хорошо?

– Мама отлично готовила.

Доктор тяжело вздохнула. Наверное, ожидала, что я буду отвечать как-то по-другому.

– Бывает так, что ты ее ненавидишь?

– Ненавижу маму? За что?

– Ты ненавидишь ее за то, что она умерла?

– О господи! Она же в этом не виновата.

– Но ты злишься на нее иногда? За то, что оставила тебя?

– Я злюсь на рак за то, что убил ее. Злюсь на врачей

и… Ну, понимаете, он веками убивает людей, а мы все никак не можем его победить. Это я про рак. Вот я и думаю: что, если бы деньжищи, которые мы тратим на разные правительственные проекты, направить на борьбу с раком? На всякие там исследования, понимаете?

– Как насчет твоего отца?

– А при чем тут отец?

– Ты его ненавидишь?

– Я его даже не знал.

– Ты ненавидишь его за то, что он бросил вас с мамой?

Мне от вопросов доктора Педдикот было не по себе. Она как будто добивалась, чтобы я невзлюбил отца, человека, которого я в глаза не видел. Казалось даже, что она заставляет меня злиться на покойную маму.

– Наверное, но я не знаю всех фактов.

– Мама тебе не рассказывала?

– Только то, что он не был готов связать себя обязательствами.

– И что ты тогда почувствовал?

– Я понял, что он не хотел ребенка.

– Какого именно?

– Меня, конечно. Какого же еще?

Мне стало интересно – кого следующего я должен, по ее мнению, возненавидеть?

– Тебе нравится ходить в школу?

– Терпеть не могу.

– Почему?

– Я там никого не знаю.

– У тебя нет друзей?

– Меня прозвали Франкенштейном.

– Кто?

– Ребята в школе. Ну, из-за того, что я большой. У меня здоровенная голова.

– А девочки? – спросила доктор Педдикот.

– Называют ли они меня Франкенштейном?

– Ты дружишь с какой-нибудь девочкой?

Вообще-то, была одна девочка. Ее звали Эми Пушар, она сидела через две парты от меня. У нее были длинные светлые волосы и очень темные глаза. Однажды, еще когда я проучился всего неделю, она как будто улыбнулась мне. Хотя Эми могла улыбаться парню, сидевшему слева от меня, или даже не улыбаться вовсе, а я просто вообразил улыбку на равнодушном лице.

– Девочки у меня нет, – сказал я.

После этого дядя Фаррел долго разговаривал с доктором Педдикот. Мне он сказал, что она направила меня к психиатру, который пропишет антидепрессанты, – она считает, что я глубоко подавлен. И еще доктор Педдикот рекомендовала мне чем-нибудь заняться, а не только смотреть телевизор и слушать музыку. Дядя Фаррел сразу предложил футбол. Это неудивительно, если учитывать мои размеры, но футбол – последнее, чем я хотел бы заниматься. В чем я ему и признался:

– Дядя Фаррел, я не хочу играть в футбол.

– Ты представляешь опасность, Эл, – очень серьезно сказал дядя. – Все факторы риска налицо. Первое: нет отца. Второе: нет матери. Третье: твой опекун постоянно занят. Ты живешь в незнакомом городе, без друзей – и это четвертое. Было там еще что-то… Ах да, пятое: тебе пятнадцать лет.

– Я хочу получить права, – сказал я.

– Какие еще права?

– Водительские права. Я хочу получить ученические.

– Я говорю о том, что ты в любой момент можешь слететь с катушек, а тебе понадобились ученические права?

– Я вспомнил про них, когда ты сказал, что мне уже пятнадцать.

– Доктор Педдикот считает, что это здравая мысль, – сказал дядя.

– Ученические права?

– Нет! Поступить в футбольную команду. Во-первых, тебе необходима физическая активность. Во-вторых, это отличный способ обрести уверенность в себе и обзавестись друзьями. И в-третьих, посмотри на себя! Господи, ты же такой здоровяк! Любой тренер будет счастлив принять тебя в команду.

– Не люблю футбол, – повторил я.

– Не любишь футбол? Как можно не любить футбол? И кто же ты после этого? Как американский парень может не любить футбол? Сейчас еще заявишь, что хочешь учиться танцам!

– Я не хочу учиться танцам.

– Вот это хорошо, Эл. Правда хорошо. Если бы ты сказал, что хочешь учиться танцам, я бы не знаю, что сделал. Со скалы бы бросился или еще что-нибудь с собою сотворил.

– Я не люблю боль.

– Ой, перестань. Ребята будут отскакивать от тебя, как мелочь пузатая! Или мошкара. Точно комарики!

– Дядя Фаррел, я плачу, когда занозу посажу. От вида крови в обморок падаю. Чуть ушибусь – обязательно синяк.

Но мой опекун не принимал ответа «нет». Все закончилось подкупом. Дядя сказал, что позволит мне получить ученические права, только если я поступлю в футбольную команду. И еще пообещал: если не поступлю в футбольную команду, он подсадит меня на такие антидепрессанты, что я забуду штаны снимать, прежде чем садиться на унитаз. Дядя Фаррел мог быть и грубым, когда считал это нужным.

Мне в самом деле хотелось получить права, а вот чего не хотелось, так это справлять нужду в штаны. Поэтому я согласился играть в футбол.

2

Меня приняли в команду запасным правым защитником – тренажером для основных.

Тренер Харви оказался невысоким толстяком, живот выпирал над ремнем, а икры были размером с мою голову. Башка у меня, как я уже говорил, немаленькая. Подобно многим тренерам, Харви любил кричать. Особенно на меня.