Меч королей
Шрифт:
– Подарок.
– О, а я надеялся, что леди Мириам упаковала нам пару сэндвичей. Но вообще мне всегда нравились пекан-логи и пакетики с вареным арахисом, которые продают вдоль дороги.
– Что такое пекан-лог?
– Ну, это такие усыпанные крошеным пеканом штуки. Когда мы с мамой путешествовали по Флориде, мама покупала их в «Стакис» [16] . Пекан-логи и еще черепашки, но это не настоящие черепахи, это так называются шоколадные конфеты с пеканом. Я не знаю, какие орехи в пекан-роллах, это что-то вроде конфет или такая замороженная начинка для пирога.
16
Сеть придорожных магазинов в США.
– Можно с венской сосиской в булке.
– С корн-догом.
– Да, с корн-догом.
Беннасио смотрел на дорогу и временами поглядывал то на меня, то в зеркало заднего вида.
Потом он вдруг утопил педаль газа, и я сильно ударился затылком о спинку сиденья. Спустя еще несколько секунд на скорости сто двадцать миль в час Беннасио нажал на кнопку круиз-контроля и сказал:
– Возьми руль, Альфред.
– Что?
– Порули минутку.
После этого он отпустил руль, и я тут же вцепился в него левой рукой. Беннасио развернулся и начал возиться с застежками черного футляра на заднем сиденье.
– Беннасио!..
Он сел, как прежде.
– Держи руль. Если съедем с дороги на такой скорости – нам конец.
Беннасио достал из футляра две изогнутые деревянные штуковины и соединил их, вставив одну в другую. Ему стало чуток неудобно, потому что вместе эти штуки превратились в одну длиной футов в пять. Глянув в зеркало заднего вида, я увидел солнечные блики на чем-то из черного хромированного металла. Это что-то занимало обе полосы и быстро нас нагоняло.
– Что это там сзади, Беннасио?
– «Сузуки-хаябуса».
– Они нас догоняют.
– И догонят, – кивнул Беннасио. – Это самые быстрые мотоциклы на свете.
Он достал из футляра длинный белый шнур. На концах были крючки. Беннасио продел один в металлическое ушко с одной стороны изогнутой деревяшки, потом перевернул эту штуку и начал ее сгибать, чтобы продеть в другое ушко второй крючок. Это, наверное, было нелегко, потому что у Беннасио вздулись шейные жилы.
– Что вы делаете?
– Натягиваю тетиву, Кропп, – по-прежнему невозмутимо ответил Беннасио.
Он опустил стекло, и в салон «феррари» ворвался такой ветрище, что волосы Беннасио превратились в белый торнадо.
Я снова посмотрел в зеркало и обнаружил, что мотоциклисты – Беннасио назвал бы их приспешниками Дракона – разделились и продолжают приближаться. Я насчитал шесть, но считать пришлось быстро, иначе я мог съехать с дороги.
– Держи машину на полосе, Альфред! – крикнул Беннасио. – Рули правой, а левой хватай меня!
Он снова потянулся к футляру и вынул колчан, полный стрел.
– У меня не получится!
– У тебя нет выбора!
Беннасио закинул колчан за спину и начал протискиваться в окно, пока в салоне не остались только ноги и половина задницы. Я ухватил его за щиколотку левой рукой.
Нас нагнали пять мотоциклов. Из-за сиплого рева двигателей они были похожи на рой взбешенных пчел. Шестой продолжал держаться сзади на расстоянии нескольких корпусов.
Мотоциклисты были сплошь в черном, у них даже визоры шлемов были черными.
Осталось двое плюс тот, который ехал позади. Слева грянула пальба. В нас стреляли из довольно крупного оружия, но я не мог разглядеть из какого, потому что Беннасио заслонял мне обзор, а еще приходилось следить за дорогой.
Пуля попала в левый бампер, и я догадался, что они целились в колеса, или бензобак, или туда и туда. Нас качнуло вправо, и я чуть не потерял управление, но все же выправил «феррари» и теперь вел машину по центральной полосе.
Это навело меня на одну мысль. Я слегка повернул руль влево. Беннасио продолжал выпускать стрелы; они летели одна за другой, а он стрелял, перезаряжал (или как там это у лучников называется) и снова стрелял так быстро, что у меня зарябило в глазах. Я продолжал плавно выруливать на левую полосу. Теперь мотоциклистам предстояло либо отстать, либо оказаться прижатыми к разделительной полосе.
Краем глаза я увидел, как «сузуки» с оглушительным хлопком взлетел на десять футов. Очевидно, Беннасио попал ему в колесо. Вот что бывает, когда пробиваешь покрышку на скорости сто двадцать миль в час.
Слева остался один мотоциклист. Он набирал скорость, пока не поравнялся с передним бампером, и тогда я рассмотрел, что в нас палят из обрезов. Беннасио развернулся, а я подумал: почему у нас всего-навсего пучок стрел против шести вооруженных обрезами психов на «сузуки-хаябуса»?
Потом я глянул в зеркало заднего вида и засек последнего. Он мчался, уперев свой обрез прикладом в колено, и черный ствол блестел в лучах восходящего солнца.
Обгонявший нас парень сумел повернуться вправо и выстрелить. Я увидел оранжевую вспышку, ветровое стекло взорвалось, и нас с Беннасио осыпало крошками. Наверно, я завопил, но ворвавшийся ветер с воем унес всякие звуки.
Я вдруг очутился в очень узком воздушном тоннеле под мощным напором ветра, от которого слезы собрались в уголках глаз и струйками потекли в уши.
Тот, что слева, отпустил газ и приблизился к нам. Я даже среагировать не успел, как он запрыгнул на крышу «феррари». Брошенный байк накренился влево и въехал в разделительную полосу. Черная одежда облепила тело парня, обреза он не выпустил.
Я почувствовал, как напряглась щиколотка Беннасио. Он изогнулся, чтобы пустить стрелу поверх крыши, пока тот не отстрелил мне голову. Но опоздал. Я увидел еще одну оранжевую вспышку, и теперь уже взорвалось заднее стекло.
Я резко крутанул руль вправо. Этот маневр застал парня врасплох – он слетел, и его крик оборвался, как только он приземлился на трассу.
Беннасио рухнул обратно на водительское сиденье, но уже с пустыми руками. Наверно, бросил лук на дорогу. А может, стрелы кончились или лук показался ему не лучшим оружием против обрезов. Я откинулся на спинку и попытался восстановить дыхание, не будучи уверенным, что не намочил штаны. Все – мои колени, рубашка, волосы – было усыпано осколками стекла.