Меч Шаннары
Шрифт:
В следующий миг Шеа неуверенно пошатнулся. Слишком много чувств терзало его нервы, слишком сильное напряжение за слишком долгое время, и теперь они требовали своей платы у измученного тела. Пол закачался у него под ногами, и он начал медленно, медленно падать во мрак.
В Тирсисе отзвуки долгой жестокой схватки смертного человека и исчадия мира духов вызвали моментальный шок и потрясение. В глубине покрытого скальной коркой сердца земли зародилась дрожь, ровными зловещими сотрясениями пробегая по выжженной поверхности. Маленький отряд конных эльфов, стоящий на низких холмах к востоку от Тирсиса, еле удерживал перепуганно шарахающихся коней, а взлохмаченный Флик Омсфорд в изумлении смотрел, как странными толчками трясется вокруг земля. На вершине Внутренней Стены возвышалась могучая, неуязвимая фигура Балинора, отражающего атаку за атакой; армия Севера тщетно пыталась прорвать оборону южан, и несколько минут в пылу боя дрожь земли оставалась незамеченной. Но тролли на Сендикском мосту все медлили и настороженно оглядывались, не в силах
Но уже в следующий миг он подошел к концу, моментально утонув в полном и оглушительном безмолвии. Абсолютная тишина саваном повисла над землей, но вскоре из непроницаемого мрака донеслись далекие завывающие вопли, быстро перешедшие в крики ужаса и боли. Битва за Тирсис была забыта. Северяне и южане с равным ужасом смотрели, как Носители Черепа, словно бесформенные призраки, взмывают в небо, корчась в невыразимых муках, завывая и судорожно дергая кривыми лапами. На миг они зависли в небе, и видевшие их каменели от ужаса, но не могли отвести взгляд. Затем крылатые силуэты начали распадаться, их темные тела медленно превращались в прах, кружащийся в воздухе. Спустя несколько секунд в небе не осталось ничего, кроме бескрайней завесы пустоты и мрака, и тогда она одним резким рывком пришла в движение и поползла на север, сворачиваясь, словно бумажный свиток. Вначале на юге, затем и на востоке и на западе, показался краешек голубого неба, и на землю со слепящей яркостью упали первые солнечные лучи. С благоговейным ужасом смотрели смертные, как таинственный мрак собирается далеко на севере в одно громадное облако, неподвижно зависает над горизонтом, а затем камнем падает к земле и навеки пропадает.
Шло время. Шеа покоился в бескрайней черной пустоте, ничего не видя и не чувствуя.
— Не думаю, что ему это удастся.
Откуда-то очень, очень издалека в его сознание проник голос. Внезапно он ощутил прохладу — разгоряченная кожа его рук и лица касалась холодного гладкого камня.
— Подожди-ка, кажется, он моргнул. По-моему, он приходит в себя!
Панамон Крил. Глаза Шеа открылись, и он обнаружил, что лежит на полу в тесной камере, и во мраке туманным пятном мерцает желтоватое пламя факела. Он снова стал самим собой. Одной рукой он все еще сжимал рукоять Меча Шаннары, но сила талисмана уже покинула его, и странное чувство единения с Мечом пропало. Он неуклюже поднялся на четвереньки, но пещеру сотряс низкий зловещий рокот, и он снова чуть не уткнулся лицом в пол. В падении его подхватили сильные руки.
— Спокойней, не надо так торопиться, — почти под самым его ухом прозвучал грубый голос Панамона. — Дай-ка мне на тебя взглянуть. Ну, посмотри на меня. — Он рывком приподнял легкое тело юноши, и их глаза встретились. В жестком взгляде вора мелькнула лишь бледная тень страха, а затем он улыбнулся. — Он в порядке, Кельцет. А теперь давайте отсюда выбираться.
Он помог Шеа встать и направился к открытому выходу. В нескольких футах впереди темнел неуклюжий силуэт Кельцета. Шеа сделал пару неуверенных шагов и замер. Что-то удерживало его.
— Я в порядке, — почти неслышно прошептал он.
Затем память внезапно вернулась к нему — сила Меча, протекающая через его тело и связывающая их воедино. Внутреннее видение правды о самом себе, страшный поединок с Повелителем Колдунов, смерть Орл Фейна‡ Он слабо вскрикнул и пошатнулся.
Панамон Крил порывисто протянул здоровую руку и поддержал юношу.
— Спокойней, спокойней, все уже кончилось, Шеа. Ты сделал это — ты победил, Повелитель Колдунов мертв. Но эта проклятая гора трясется так, что скоро, пожалуй, развалится. Нам лучше было бы выбраться отсюда, пока вся скала не рухнула нам на голову!
Низкий рокот становился все громче, со стен и потолка пещеры начали осыпаться кусочки камня, падающие в струйках пыли и каменного крошева. По древним камням пробегали трещины; сотрясения все нарастали. Шеа взглянул на Панамона и кивнул.
— Все в порядке. — Вор в алой одежде быстро поднялся. — Я собираюсь тебя отсюда вытащить. Считай это обещанием.
Втроем они торопливо двинулись по полутемному проходу, прочь от камеры. Грубо высеченный туннель петлял и вился сквозь толщу Лезвия Ножа, по грубым стенам все чаще пробегали извилистые трещины. Рокот еще усилился, и стены начали крошиться и обваливаться. Гора тряслась так, будто сама земля собиралась разверзнуться и поглотить ее целиком; мощь яростных сотрясений, глухо отражающихся от земного ядра, пронизывала камень дрожью. Они спешили по бессчетным маленьким проходам и смежным залам, двигаясь быстро, но не в силах отыскать выход на свободу. Несколько раз один из них падал под каскадом пыли и каменного крошева, обрушившимся сверху, но каждый раз им удавалось выбраться. Перед ними с грохотом рушились громадные обломки скалы, перегораживая проход, но Кельцет сворачивал глыбы в сторону, и они спешили дальше. Шеа постепенно переставал осознавать происходящее; на его тело наваливалась странная усталость, безжалостно пригибая его к земле и вычерпывая последние капли сил. Когда он понял, что не сможет сделать больше ни шага, рядом вдруг оказался Панамон, чья сильная рука поддерживала его и время от времени приподнимала, перенося через груды камней.
Они добрались до особенно узкой части прохода, где путь резко сворачивал направо, когда умирающую гору сотряс яростный судорожный толчок. С оглушительным скрежетом весь потолок коридора треснул и медленно начал проседать. С отчаянным криком Панамон толкнул Шеа вперед себя, пытаясь прикрыть юношу своим телом. Рядом мгновенно оказался Кельцет; его огромное тело напряглось, а могучие плечи уперлись в многотонную громаду проседающего камня. Все затянули плотные клубы пыли, и на миг все вокруг скрылось из вида. Затем Панамон Крил поставил юношу на ноги и толкнул мимо застывшей фигуры скального тролля. Проползая на четвереньках по грудам битого камня, Шеа один раз оглянулся и встретил мягкий взгляд Кельцета. Потолок просел еще на несколько дюймов, и, чтобы удержать его, скальному троллю приходилось теперь напрягать всю его исполинскую силу; его грубое тело застыло в неимоверном напряжении. Шеа помедлил, но его плечо сжала сильная рука Панамона и потянула вперед, протолкнув за угол, в более широкий коридор. Они рухнули в груду каменных обломков и пыли, хватая ртами воздух. На миг им удалось разглядеть Кельцета, все еще подпирающегося рушащийся потолок своим могучим телом. Панамон сделал резкое движение обратно к туннелю, но тут недра горы исторгли низкий рокот; с грохотом проседающего и рушащегося камня весь туннель разом обвалился. Обрушившиеся тонны камня навсегда перекрыли им обратный путь. Шеа вскрикнул и бросился на каменный завал, но Панамон грубо оттащил его назад, поднеся стальной шип к его лицу.
— Он мертв! Мы ему уже не поможем.
Осунувшееся лицо юноши смертельно побледнело.
— Шевелись — уходим отсюда! — Вор побагровел от ярости. — Или ты хочешь, чтобы он погиб ни за что? Шевелись!
Он яростно встряхнул Шеа, поставил его на ноги и толкнул к открытому выходу из туннеля. Гора продолжала содрогаться с низким рокотом, а резкие судорожные толчки чуть не сбивали с ног пробирающихся вперед людей. Шеа бежал не разбирая дороги, пыль и слезы застилали ему глаза. Видимость становилась все хуже, он мигал и щурился, пытаясь разглядеть, что лежит впереди. Под самым его ухом раздавалось тяжелое дыхание Панамона; он чувствовал, как окованная железом культя толкает его в спину, заставляя прибавить шагу. Со стен и потолка прохода падали кусочки камня, градом сыплясь на его незащищенное тело, покрывая его синяками и царапинами, превращая потрепанную одежду в лохмотья, свисающие с его худой грязной фигуры. В руках он сжимал сверкающий Меч, нужный теперь только как подтверждение того, что все происшедшее с ним — не просто порождение безумной фантазии.
Внезапно туннель оборвался, уперевшись в серый полумрак северного небосвода, и они вырвались из горы. Перед ними валялись изломанные мертвые тела троллей и мутенов. Не замедляя шага, они поспешили к началу извилистого ущелья, рассекающего чудовищное Лезвие Ножа. Твердая земля яростно сотрясалась под их ногами. У подножия Горы Черепа возникали длинные изломанные трещины, на глазах ползущие в сторону скального кольца, охватывающего запретные земли Севера. Внезапно бегущих людей заставил обернуться скрежещущий грохот, оглушительный и вызывающий ужас. Онемев от изумления, глядели они, как каменное лицо черепа начинает оседать и крошиться. Затем все разом рухнуло, и цитадель Повелителя Колдунов на их глазах обратилась в тонны валящихся вниз обломков, и Гора Черепа перестала существовать. К небу взметнулась плотная туча желтой пыли, из земного чрева донесся глухой грохот и прокатился по всем бескрайним пустошам Севера. На руины гибнущей горы обрушился яростный ветер, и земная дрожь вновь начала усиливаться. В ужасе смотрел Шеа, как от мощи этих новых сотрясений начинает содрогаться весь гигантский хребет Лезвия Ножа, как все королевство Черепа обращается в развалины.
Панамон, не разбирая дороги, бросился к ущелью, таща вслед за собой ошеломленного Шеа. Однако на этот раз юношу уже не требовалось подгонять; он быстро мчался вперед, пробираясь между мертвых тел. Из внутренних источников отваги и решительности он почерпнул последние капли силы, и вдруг Панамон Крил с удивлением обнаружил, что сам старается не отстать от юноши. К тому моменту, когда они добрались до начала горного ущелья, от исполинских пиков Лезвия Ножа начали с оглушительным грохотом откалываться и падать огромные скальные обломки, а рокочущие толчки все сильнее сотрясали землю. С сокрушительной силой в извилистый каньон рушились массивные обломки, с вершин древних гор сползала тяжелая лавина катящегося камня, с каждой секундой набирая силу. Сквозь это опустошение пробирались, уворачиваясь от камней, двое южан — израненный полуэльф с древним Мечом в руках и однорукий вор. Ветер с силой бил им в спину, помогая прорываться сквозь шторм камней и пыли. Впереди появлялись и пропадали повороты и извивы каменных стен; они знали, что конец каньона уже близок, а за ним начинаются открытые холмы. Неожиданно Шеа заметил, что перед глазами у него все опять расплывается, и он неуверенно пошатнулся, изо всех сил протирая свободной рукой глаза.