Меч Тамерлана
Шрифт:
– Меч Чернобога существует на Земле, в реальности?
Юноша неохотно кивнул:
– Оказавшись в мире людей, он, вернее всего, соединился с каким-то другим оружием. Нам осталось его только найти… Только сперва в одно место загляну… Тебя могу домой отправить.
Он вопросительно посмотрел на спутницу. Девушка хмуро отмахнулась:
– Пошли уж.
«Одно место» Катя прекрасно знала – бывала в нем. И воспоминания сохранила самые тревожные.
Если бы Данияр был обычным человеком, то это место можно было бы назвать местом его службы. Но Данияр был магом времени, стражником мира усопших и Поводырем душ. И сейчас прямиком из резиденции Белеса вытянул Катю к Огненной реке, от которой поднимался тяжелый смрадный запах, и мосту, раскаленному до красноты. Мифическая река Смородина и Калинов мост.
Катя поморщилась и с опаской поглядела на реку: над ней поднималось алое марево, длинными языками касаясь темнеющего неба.
– Здесь всегда так?
Данияр повернулся к ней, хмыкнул неопределенно:
– «Так» – это как?
– Мрачно, жарко и воняет…
– А тут не курорт, тут врата Преисподней, в некотором роде… Тебе, если помнишь, вообще предложено было отправиться домой… Налила бы ванну с солевыми бомбочками, блаженствовала бы…
Данияр безмятежно шагал, поглядывая то себе под ноги, то на Катю.
Услышав про бомбочки, девушка насторожилась:
– Откуда ты знаешь про солевые бомбочки? – Она в самом деле пристрастилась к ним в последние месяцы, когда стала наконец жить одна. Добиралась до дома, набирала ванну, ставила на край огромную «новогоднюю» кружку с чаем – смешную, с текстильным принтом и мишкой на ручке. Бросала в воду ароматный шарик и наблюдала, как он, пенясь, растворяется, окрашивая воду то в бледно-голубой, то в розовый цвет.
Сейчас девушка с подозрением разглядывала прямую спину Поводыря. Фантазия уже рисовала картины, в которых тот подглядывает за ней через морок или еще как-нибудь – пойди разберись, что он умеет, это порождение Хаоса?
Данияр покосился на нее и самодовольно рассмеялся, догадавшись, о чем девушка подумала:
– Про бомбочки? Я, пока ждал завершения твоего разговора с Белесом, нашел целую коробку в шкафчике. Предполагаю, это не игрушки на ёлку и не конфеты.
Катя покраснела, пробормотала:
– Приличные люди по шкафчикам в ванной не лазят…
– Так то приличные… А я неуч и порождение Хаоса, – Поводырь рассмеялся.
Катя покраснела еще ярче – Данияр словно подслушал ее мысли. Поежившись от того, что так до сих пор до конца и не знает всё, на что способен Поводырь, она зашагала дальше.
Посерьезнев, Данияр признался:
– Не дуйся. Я наткнулся на самом деле случайно, когда прятался в ванной во время вашего разговора с Белесом. Ванная – единственное место, откуда было по-честному не слышно. И я шумел шкафчиками, чтобы не прислушиваться… Открывал и закрывал, хлопал дверцами. Твои запасы и вывалились. Так что можно сказать, что я почти не виноват.
Катя посмотрела на него: светлые глаза улыбались, на губах играла снисходительная усмешка. Его манера смеясь, как бы промежду прочим говорить о важном выводила ее из себя. Она молчала. Под ногами хрустели сухие ветки, бурый от старости мох шелестел под подошвами кроссовок, поглощал все звуки, из-за чего казалось, что они идут по совершенно мертвому лесу.
«На самом деле мертвому», – Катя снова оглянулась на всполохи над Огненной рекой.
– Зачем мы сюда вернулись?
– Нам нужен проводник.
Катя опешила:
– Еще один? А ты?
– Я – это я. Нужен другой, – уклончиво отозвался юноша и, отвернувшись от Кати, зашагал быстрее, словно не желая отвечать на ее вопросы.
Катя тоже прибавила шаг. Но расспрашивать дальше не стала, хмуро поглядывала по сторонам.
– А здесь кто-то живет? Или это мертвое место?
– Почти никого. Все, кто здесь оказывается, уже завершили свой путь и стремятся перебраться на ту сторону.
– А что там?
Данияр помолчал.
– Новая жизнь. Путь к ней лежит через Огненную реку, а огонь, как тебе известно, несет перерождение.
Катя вытянула шею. Посмотрела в просветы между потемневшими от копоти сухими ветками на другой берег, но ничего не увидела: марево и серый дым плотно укрывали его, казалось, что сумрак поднимался до облаков и тянулся насколько хватало взгляда.
– Если что, я ничего не поняла. И если что, меня бесит, когда ты начинаешь говорить метафорами.
Девушка повела плечами. Данияр примирительно кивнул – он не был настроен ссориться. Остановившись, спросил прямо:
– Слышала выражение «сжечь все мосты»? – Катя кивнула в ответ. – Что оно означает?
– Отрезать все пути к отступлению, решительно двигаться только вперед.
– Верно. Чтобы начать что-то новое, нужно, чтобы прошлое отпустило. Калинов мост – как раз дорога забвения прошедшего.
– То есть там, по другую сторону…
Данияр хитро прищурился, повернулся к девушке и, склонившись к ее виску, прошептал заговорщицки:
– Там точно такой же мир… – Он сделал неопределенный жест, пояснил: – Предки людей много рассказывали об этом месте, складывали легенды. Вот ты уже знаешь, кто я. Значит, должна помнить, что богатырь в сказках сражался со змеем или чудовищем каким, тот переносил его через мост и убивал. И дальше богатырь продолжал свой путь, обновленный и получивший какие-то плюшки в виде бессмертия, чтения по губам или молодильного яблочка… Довольно странно, верно, если не признать, что он перерождался в нового человека, в духа или хранителя рода – тут уж как повезет.
– Как у индусов колесо Сансары?
С тех пор как волхв Митр приступил к ее обучению, Катя много раз замечала родство языческих традиций с одной из старейших мировых религий – буддизмом. «Возможно, миф о Вавилонской башне [5] не так уж далек от реальности, – думала она частенько после его уроков, – и когда-то люди действительно верили в одно и то же и говорили на одном языке».
– Вроде того… – Данияр кивнул. – Но я тебе этого не говорил, учти. Это тайна первородных, и знать ее тебе не положено, если что. – Он какое-то время шел молча. Прислушивался, как под ногами хрустят сухие ветки. – Человек, оказавшись у Огненной реки, может освободиться от своего прошлого, отпустить его и, шагнув на мост, обрести второе рождение. А если не решится, то будет метаться по берегу Огненной реки, пока не развеется как дым.
5
Вавилонская башня – сооружение, которому посвящен важнейший эпизод, изложенный в книге Бытия. Согласно преданию, потомки Ноя, говорившие на едином языке, поселились в долине Сеннаар, где начали строительство города Вавилон и башни. «Высотою до небес, сделаем себе имя, – говорили они, – прежде нежели рассеемся по лицу всей земли» (Быт. 11:4). Однако этот замысел был пресечен Богом, который «смешал языки». Люди, переставшие понимать друг друга, прекратили строительство.
Современные лингвистические исследования позволяют сделать заключение о существовании единого праязыка, условно названного ностратическим; из него вычленились индоевропейские (яфетические), хамито-семитские, алтайские, уральские, дравидийские, картвельские и другие языки.