Меч Тамерлана
Шрифт:
– Открыто! – крикнул не оборачиваясь.
– Строительную бригаду вызывали? – прогремело за спиной голосом отца.
Антон повернулся: на пороге стояли родители, улыбались настороженно.
– Пап? Мам? Вы…
Отец решительно вошел, стягивая через голову свитер. Оставшись в цветастой футболке, бросил Магде:
– Ты посмотри, тут работы на пару вечеров, стены ровные, не то что наши в хрущевке были, помнишь?
– Это когда дыры на улицу выходили? – Магда засмеялась. – Такое не забудешь. Я их и ватой,
Отец уже устроился на полу напротив сына, посмотрел на Антона:
– Ну что, командуй, сын…
Антон улыбался, ощущая, как оранжевое солнце поселилось в груди.
Бабушка Маринэ заканчивала месить тесто, когда услышала, что во двор въехала машина. Она еще вытирала руки полотенцем, когда в кухню проскользнула Ильяса. Села у стены, на стуле.
– Вай мэ, поздно как… – бабушка Маринэ посмотрела неодобрительно, покачала головой. – И грязная вся… Свозила?
Ильяса поняла: Мансур не говорил бабушке об ее исчезновении и аварии, поберег. Улыбнулась.
– Свозила.
– А чего грустная такая? Денег мало заплатили? А, не переживай, главное – горы показала, работу свою выполнила…
Бабушка Маринэ говорила и говорила, а Ильяса слушала и не слышала. Устало смотрела прямо перед собой. Потом встала, вымыла руки, сбросила с плеч куртку и сняла с крючка фартук. Повязала вокруг талии.
– Дай я, – отодвинув бабушку, сама принялась месить тесто.
Мягкое и податливое, гладкое, словно кожа младенца.
Бабушка Маринэ только руками всплеснула, рухнула на стул, не веря своим глазам.
– Ильяса! Ты ли это? – прошептала она. – Ты же всегда сторонилась женской работы, словно оскорбляла она тебя.
Ильяса рассеянно кивнула и улыбнулась.
– Спой мне… Помнишь песню о девушке, которая любила парня, а отец решил выдать ее за другого?
– О Росинке?
Ильяса снова улыбнулась, пробормотала:
– На самом деле ее звали Андалиб… И она любила могучего воина Авара. Но им не суждено было быть вместе – ни в этом мире, ни в другом…
Ильяса тихо заплакала. Маринэ подошла к девушке со спины, обняла за плечи:
– Что случилось, милая?
Ильяса перестала месить тесто, выпрямилась:
– Знаешь, бабушка Маринэ, давно ли Мансур моей руки просил?
Бабушка растерялась:
– Да последний раз – аккурат перед поездкой этой твоей… Ты его прогнала, вот это и был последний раз. А что?
– Скажи ему… пусть снова приходит. Со сватами… Я «да» скажу. И всех четверых его заберу, матерью им хорошей стану.
Бабушка Маринэ посмотрела на девушку с подозрением, дотронулась до девичьего лба:
– Здорова ли ты? Трое детей у Мансура, трое… Совсем уработалась.
Ильяса засмеялась и покачала головой:
– Четверо. Пойди проверь. Руслан, Джамиля, Салимат и Расул.
Лето уже добралось и до Красноярска, когда Катя встречала Рауля Моисеевича из больницы. Он похудел, осунулся.
– Зачем приехали, сказал же, не встречать, – проворчал пожилой доктор.
Катя привстала на цыпочки, поцеловала его в щеку. Рауль Моисеевич растаял, заговорил ласковее:
– Ну ты бы хоть на нее повлиял, Данияр.
Юноша улыбнулся:
– Я и сам хотел вас повидать.
Они добрались до дома Рауля Моисеевича. Тот всю дорогу молчал, хотя то и дело поглядывал на Катю и Данияра: оба загадочно улыбались и переглядывались, а когда случайно касались друг друга, загорались, словно огоньки на новогодней елке. Доктор, заметив перемену в девушке и ее отношениях с Данияром, вздохнул: совсем выросла его названая внучка.
Забрав его вещи из такси, они помогли ему подняться по лестнице, придержали дверь подъезда.
– Ой, сколько хлопот… – вздыхал врач и устало прикрывал глаза – слабость после болезни еще давала себя знать.
– Добро пожаловать домой! – Катя широко распахнула дверь.
– Ура! Дедушка приехал!
Крики и гвалт как тайфун вывалились на лестничную клетку Рауль Моисеевич сперва растерялся. Потом покраснел от удовольствия: внук Митька, теперь второклассник, прыгал вокруг него и верещал. Обе дочки – Маруся и Рита, с мужьями; запах вкусного обеда, цветов и радостного ожидания. Рауль Моисеевич только улыбался и ахал. Прощаясь с Катей и Данияром, взглянул с укором:
– А вы мне так и не рассказали, как съездили…
– Потом, еще будет время! – улыбнувшись, Катя, потянулась к ручке двери, чтобы закрыть ее.
Из кухни выглянула Маруся:
– Катя, Данияр, спасибо, что помогли организовать сюрприз для папы. Может быть, вы все-таки останетесь?
– Простите! В другой раз!
Они вышли из подъезда, задержались на мгновение – Данияр, воспользовавшись моментом, привлек Катю к себе и коснулся губами виска. Задержав девушку в объятиях, поцеловал в губы – торопливо и жадно, зная, что времени на ласки и признания совсем нет. Катя, почувствовав это, приподнялась на цыпочки и обвила его шею руками, прижалась крепче:
– Как хорошо, что ты у меня есть!..
– Надеюсь, это означает «да»? – уточнил Данияр, имея в виду сделанное предложение быть вместе навсегда.
Катя лукаво усмехнулась:
– Это означает, что я хочу еще капельку тебя помучить.
Сбежали со ступенек, взявшись за руки. Из-за угла к ним присоединились двое.
– Ну что, все получилось? – спросила девушка.
– Конечно. У него теперь все будет хорошо, – Катя улыбалась. – Он в надежных руках дочерей, зятьев и внуков. Как всегда и мечтал.