Меч тамплиеров
Шрифт:
На «Сен-Манде» они все-таки окончательно покинули метрополитен и поднялись к свежему воздуху и солнечному свету. Рядом со станцией, обогнув в самом деле очень маленький — несколько рядов палаток — фермерский рынок, они обнаружили стоянку такси. В воздухе пахло курами и капустой. Неподалеку от стоянки, на пересечении двух улиц Холлидей заметил кафе с ярко-алой вывеской «La Tourelle». 140
Решив немного перекусить, они вошли в кафе, выбрали столик, от которого могли наблюдать за выходом из метро, и позвали загадочно улыбающегося
140
Башня.
141
Сэндвич с ветчиной
— Мы не можем оставаться здесь слишком долго, — озабоченно проговорил Холлидей, отхлебнув пива. — Придется все-таки выбираться.
— Другая гостиница? — предположила журналистка.
— Если капитан Рено в самом деле из Groupe d' Intervention de la Gendarmerie Nationale, они прочешут все гостиницы. О каждом зарегистрированном постояльце полиция может узнать в два счета. Они стали очень подозрительными после одиннадцатого сентября. Нас разыщут за несколько часов.
— Что же тогда делать?
Официант принес бутерброды. Снова хитро улыбнулся и исчез.
— Я подумаю, — пообещал Холлидей, и они принялись за еду.
Подполковника всегда восхищало, насколько серьезно французы относятся к питанию. Здесь, в парижской забегаловке, соответствующей по классу примерно любой нью-йоркской закусочной, еда была вкусна, словно в четырехзвездочном бистро в центре. Свежайший хлеб с хрустящей корочкой; сладкое деревенское масло; в меру постная ветчина, тонко нарезанная, слегка подкопченная; жаркое золотисто-коричневого цвета. Не удивительно, что официант улыбался, он имел на это право. Принести великолепный бутерброд людям, которые привыкли жевать больше похожее на промокательную бумагу мясо между двумя кусками безвкусного хлеба, сбрызнутое искусственным соусом.
Холлидей задумчиво смотрел на обсаженную деревьями улицу. Табличка на стене около цветочного лотка извещала, что это улица Фош. Наверное, архитектор придумал это название из тщеславия и в память о другой улице Фош, проходящей недалеко от Триумфальной арки совсем в другом конце города.
По улице гуляли солидные, респектабельные люди, типичные представители среднего класса, по обочинам росли аккуратно подстриженные, ухоженные деревья, фасады домов навевали мысли об эдвардианском стиле. То здесь, то там около входных дверей подполковник видел медные доски — скорее всего, здесь жили дантисты и адвокаты.
У подъезда неподалеку, на другой стороне улицы, на тротуаре разворачивалась семейная сцена. Мужчина лет тридцати загружал чемоданами и корзинами светло-голубой «пежо партнер», выглядевший так, словно прибыл сюда из мультфильма. Наполнив под завязку багажник, он принялся укладывать вещи на крышу автомобиля, построив целую пирамиду из картонных коробок.
По его одежде — серые мягкие брюки, белая рубашка с закатанными рукавами и легкие сандалии на ногах — Холлидей понял, что семья собирается отправиться на отдых. Скорее всего, к морю.
Из раскрывшейся двери вышла темноволосая женщина, подгонявшая стайку из трех маленьких девочек. Две старшие несли детские саквояжи, а у самой младшей в руках была кукла в розовой игрушечной коляске.
После небольшого спора, во время которого самая старшая девочка откровенно скучала, поглядывая по сторонам, отец семейства взял из рук младшей дочери коляску и водрузил ее на крышу «пежо».
Девочка с куклой, расстроенная непониманием со стороны родителей, хныкала, топала ножками и даже вернулась к подъезду — наверное, хотела сказать: езжайте, куда хотите, без меня.
Мать остановила ее строгим голосом сержанта-инструктора, гоняющего новобранцев в учебном лагере:
— Marie-Claire Allard! Viens ici im-med-i-ate-ment! 142
Малышка замерла как вкопанная. Мать повторила приказ, энергично притопнув ногой. Мари-Клер поняла, что дальнейшее сопротивление бесполезно. Понурив голову, она подошла к автомобилю и присоединилась к старшим сестрам. Мать уселась на переднее сиденье, а отец занял место за рулем. «Пежо» загудел и двинулся прочь из города, на восток.
142
Мари-Клэр Аллар! Иди сюда не-мед-лен-но! (фр.)
— Родительский авторитет! — усмехнулась Пэгги, которая, оказывается, тоже наблюдала за семьей, собравшейся в путешествие.
Девушка сунула в рот последний ломтик картофеля.
— И ни капельки кетчупа, — сказала она мрачно. — Типично для французов.
— Вы поели? — спросил Холлидей.
— Да. А вы что-то придумали?
— Конечно. Маленькая Мари-Клер Аллар только что натолкнула меня на мысль.
Оплатив по счету, они пересекли улицу Фош и подошли к дому номер десять. В роскошном холле, облицованном мраморной плиткой, висели на стенах многочисленные таблички с фамилиями жильцов, рядом с которыми располагались кнопки звонков. Однако Алларов среди них не значилось.
Холлидей услышал легкий скрип. Это ветерок качал дверь в конце коридора. Сквозь прямоугольники матового стекла, оправленные деревом, пробивался дневной свет. Выход во внутренний двор? Подполковник решительно толкнул створку, и они вышли в маленький садик. Дорожка, выложенная каменными плитами, привела их к крыльцу двухэтажного дома, крытого красной черепицей. Должно быть, когда-то именно этот особняк имел адрес: номер десять по улице Фош. Но с годами он отошел на задний план, прикрытый многоквартирным ульем.
Дубовая дверь, покрытая строгой резьбой, выглядела мощно и надежно. В старинную замочную скважину можно было запросто засунуть указательный палец. Если постараться, Холлидей мог бы открыть такой замок при помощи гнутого гвоздя. Только зачем? Он пошарил по перемычке над дверью и нащупал ключ — массивный, железный, вполне соответствующий по внешнему виду как замку, так и двери. Поворот, второй… Двери открылись.
Жилище семейства Алларов и убогий номер в гостинице на Рю-Латран различались, как небо и земля. Дверь слева вела в огромную, обшитую ореховыми панелями библиотеку с камином, гигантским древним глобусом, стоящим на полу, и широкой плазменной панелью телевизора, прячущейся среди полок с книгами. Здесь же стоял кожаный диван, несколько кресел и дубовый стол.