Меч
Шрифт:
Элерианец посмотрел ему в глаза и прищурился, но Врег сомневался, что он расслышал его в достаточной мере, если вообще услышал. Его черты всё ещё искажались болью.
Его кожа выглядела почти землистой, и он вжимался лицом в матрас, словно стараясь почувствовать что-нибудь, ну хоть что-нибудь кроме того, что курсировало под его кожей.
Похоже, единственное, на что он реагировал — это на ладонь на его плече, и то эта реакция напоминала какое-то растерянное раздражение, скорее нехватка чего-то, нежели
Поколебавшись ещё секунду, Врег убрал руку.
Он подумывал вновь заговорить с элерианцем, попробовать достучаться до него. Но по правде говоря, он понятия не имел, что говорить. Возможно, стоило попробовать и дальше касаться его — может, держать за руку, дать банальное ощущение контакта. Выражение сочувствия, если уж на то пошло.
Однако спустя мгновение он передумал, увидев, как свет в этих глазах полыхнул ещё ярче.
Реальность заключалась в том, что он не мог ему помочь. Он не мог никак облегчить это бремя. Супруга этого мужчины умерла.
И он тоже умрёт. Так устроен мир.
И всё, что они на самом деле могли делать — это оставаться с ним, пока всё не закончится.
Они смогут отомстить за него, когда всё будет кончено.
Глава 19
Катманду
Джон стоял на покорёжившейся деревянной террасе снаружи общежития для молодёжи.
Само общежитие являлось переделанным четырёхэтажным домом и стояло у подножья холма прямо под монастырём, который располагался на окраине города Катманду, Непал.
Он чувствовал себя почти как в Сиртауне, с молитвенными флажками на крышах, видами снежных вершин и разбросанными скоплениями высоких деревьев и жилищ с черепичными крышами. Он даже заметил несколько рыжевато-коричневых мартышек в нижней части города — они верещали друг на друга и крали еду из повозок и открытых окон.
Это казалось почти домашним, хотя ещё несколько месяцев назад, до всего, что случилось с Ревиком, и до того, как Элли похитил Териан, он бы удивился такому заявлению.
Он не знал, почему он всё ещё здесь находился.
Они оставили его с деньгами и одеждой. Они даже оставили ему выход, если бы он этого захотел — то есть, возможность вернуться к некому подобию человеческой цивилизации, примерно такой, какую он знал тридцать с лишним лет до всего этого. Не Штаты, конечно. Там Джон не мог с лёгкостью путешествовать инкогнито, учитывая, кем была Элли, но у него имелись личности, которые могли сработать в Южной Америке, Австралии и некоторых районах Азии.
Возможно, ему придётся сделать какую-то операцию, если он захочет сделать это постоянным, но по крайней мере, этого должно хватить, чтобы получить работу и как-то начать жизнь с нуля.
Однако он не уехал из Непала.
Он не знал, почему. Даже Южная Америка ближе к его былым местам обитания, чем участки центральной Азии, населённые в основном видящими.
Касс и её бойфренд, Багуэн, тоже остановились в этом общежитии. Они уже говорили о переезде обратно в Индию — может, направиться в Кашмир или Пакистан, или даже в Шимлу у подножья Гималаев, где всё ещё жило много видящих.
Непальские видящие, по словам Касс, не очень любили людей.
Однако сам Джон не мог заставить себя уцепиться за Касс и Багуэна как за билет отсюда. Он любил Касс, но в эти дни она двигалась на своей орбите, которая не пересекалась с ним.
Он не до конца признавался себе в этом, но он ждал возвращения Дорже и Балидора. Проблема в том, что он не знал, вернутся ли они. От них не было ни слова с тех пор, как они расстались возле человеческого города в часе пути к югу от Сиртауна.
Остальные видящие, похоже, тоже ждали.
Они разбили лагеря в горах выше общежития для молодёжи, использовав часть старого человеческого монастыря, который там находился. Местные видящие завладели монастырём несколько лет назад, превратив его часть в жилые помещения для небольшого поселения их религиозных богословов. Когда к ним обратились за помощью, они неохотно приняли в качестве гостей видящих, прилетевших под флагом Адипана, а следовательно, и всех видящих, которые путешествовали с ними.
Имя Адипана обладало внушительным весом в большинстве уголков мира видящих, судя по тому, что рассказывал ему Дорже. Тысячи лет они служили защитниками «души» видящих, так что непальские видящие, возможно, почувствовали, что у них нет выбора в том, оказывать гостеприимство или не оказывать.
Фиграна тоже разместили в монастыре.
Джону сказали, что он может посетить это место, но они не хотели, чтобы люди оставались на ночь — что-то связанное с правилами непальских видящих, которые там жили. Учитывая его полную неспособность представлять для них какую-то угрозу, Джон не понимал, почему существовало такое правило, но едва ли у него было настроение спорить.
В любом случае, после смерти Элли Джон знал, что теперь он для них ничего не значил.
Даже хуже пустого места, как сказал Балидор.
Он не был уверен, что делать с самим собой здесь, даже в краткосрочном периоде. Он осознал, что в последнее время ему сложно думать. Не то что думать; ему сложно сосредоточиться на чём угодно, даже на том, что находилось прямо перед ним. Когда он спал, ему снились пугающие сны.
Он всё ещё не мог уложить в голове то, что произошло в Индии. Такое чувство, будто какая-то часть его так и осталась пойманной в ловушку в той комнате под лестницами, раз за разом воспроизводя те события.
Он слышал, как Элли и Балидор спорили.