Меч
Шрифт:
— Я докажу, что это истинная любовь, — пробормотал он, неся жену к кровати. Цветочные гирлянды все еще украшали столбики постели, напоминая, что пара совсем недавно сыграла свадьбу. Уложив жену на кровать, Сейбер стал на колени рядом и поднял ее ноги, а Келли откинулась на локти.
Сбросив обувь, Сейбер поцеловал пятку жены, что была освещена Судьбой этим утром, полдня и половину жизни назад. Он заговорил, показывая, что имеет в виду:
— За прошедшие несколько недель я открыл множество вещей. Я узнал, что не жил до встречи с тобой. Я не дышал до поцелуя с тобой. Я не мыслил до того, как узнал твое имя, Келли Дойл… Келли Сумеречная, моя истинная любовь.
Он сбросил второй туфель, поцеловал пятку
— Я не могу ходить, не зная, что ноги могут увести, так и привести меня к тебе. Я не вижу, не надеясь при каждом повороте головы узреть тебя. Я не могу найти мир и спокойствие, если не трогаю тебя. Так что это, если не истинная любовь?
Нежно шепча, поднявшись на кровать и медленно снимая одежду с любимой, он обнажил свои мысли и чувства, как обнажал ее тело. В какой-то момент он снял и свою одежду, пока не соприкоснулась их обнаженная кожа — скольжение, подобное касанию атласа, освещенное все еще горящими светосферами, стоящими в стороне.
Медленно, сладко, он поцеловал каждый дюйм ее тела, пока она не уплыла, свободная от страхов, и переплела их конечности. Это была не всесжигающая страсть предыдущих любовных ласк, а скорее медленно поднимающийся поток моря, омывающий «берега плоти», пока их конечности не переплелись как пена волн, цепляющаяся за пляж.
Сейбер нахлынул на Келли без пыла или нетерпения, а с простой решительностью. Удовольствие все нарастало и нарастало, медленно и нежно, пока губка Келли вновь оказалась между зубов, пойманная изысканной мучительно-пронизывающей сладкой мукой, лучшим видом боли, чем простая нерешительность. Они нашли свое удовольствие в том неторопливом темпе; Сейбер делал все спокойно, но все еще ощущал непреодолимую мощь. Затем он сильнее прижал любимую к себе, к самому сердцу, которое билось только ради нее.
Келли нежно схватилась за Сейбера, чувствуя это биение и эхо слов глубоко внутри. Она ощущала себя любимой, поэтому, возможно, была любима по-настоящему. И она действительно чувствовала многие из того, что он нашептал ей.
— Я люблю тебя? — спросил Сейбр свою рыжеволосую жену, волосы которой раскинулись по подушкам между ними.
Слезы жгли глаза.
Келли прижалась к Сейберу — сомнения утихли.
— Ты любишь меня.
— Ты любишь меня? — задал он вопрос. Он так нуждался в ответе.
Она долго не отвечала, пока не почувствовала, что его сердце пропустило удар у ее щеки. В ожидании ее ответа. Надежды на ответ. Он значил так много для него, одно маленькое слово.
— Да.
«Я так думаю…»
Келли просто не чувствовала, что можно знать наверняка. Не в мире, где даже Сейбер признал, что снадобья могут подделать некоторые формы любви… и если они могли подделать некоторые, конечно, они могли подделать все. Если бы это был ее мир, ее реальность — стабильная, неизменная, немагическая, несомненная версия реальности — она бы не сомневалась. Она могла знать, если бы оказалась там. Но она оказалась в другой реальности и все еще страдала от крошечного укола сомнения.
Закрывая глаза, Келли держалась за мужа. Молясь всем богам, чтоб она действительно любила его. Поскольку она знала наверняка, что после этой ночи ей отчаянно захотелось, чтобы он был ее истинной любовью.
Глава 20
Проследив с остальными во время завтрака через магическое зеркало, как отряд держит путь по длинной крутой дороге, Треван прибыл на восточную стену раньше делегации с корабля, но затем направился к внешней стене. На этот раз он был окутан иллюзией полуночно-синих, оббитых стальными пластинами кожаных доспехов, как и на «стражниках», созданных его старшим братом, что неустанно вышагивали по своим секциям стены крепостного вала. Они были равномерно распределены по всему протяжению огромного восьмигранника, окружившего великолепный замок, и были зачарованы на то, чтобы защититься от захватчиков, на всякий случай, если их гости попытаются подняться на другую секцию стены.
Треван ждал, когда иноземцы появятся, чтобы объявить о себе, прислонившись к парапету с внутренней стороны вне поля их зрения. Судя по изображению в магическом зеркале и излишне пышному наряду их лидера и, по крайней мере, еще двоих мужчин, по чистой и опрятной одежде шести моряков, сопровождающих их, очевидно, что они действительно прибыли с вежливым, официальным визитом. Как и было им предложено.
Треван улыбнулся этой мысли. Он сам поучаствовал в этом предложении как и Сейбер.
Рог протрубил пронзительным коротко-длинным звуком, словно призывая к охоте, затем раздалось несколько трелей, прозвучавших немного по-милитаристски, завершаясь на высокой ноте. Оттолкнувшись от внутренней стены, Треван подошел к внешней и, опираясь на широкий каменный выступ, выглянул за него. Каждая из восьми башен была установлена по четырем основным и четырем промежуточным направлениям. Формально, секция стены, на которой он стоял, была восточно-северо-восточной, непосредственно к северу от личной башни Морганена; сами стены слегка изгибались, смягчая восемь линий, окружающих замок, и обеспечивая достаточно пространства для садов и внутренних двориков. Но вместо гладкого плотно-соединенного серебристо-серого гранита вниз спускалась немного шероховатая иллюзия отвесной скалы, которую по-прежнему искусно обвивали виноградные лозы и мох.
Выглянув через край, Треван разглядел группу из девятерых, ожидающих в конце дороги ответа на зов их рога.
– Вы что-то хотели?
Вперед вышел и заговорил один из щегольски одетых мужчин.
– Его Светлость, Кемблин Арагол, граф Западных Пределов, представитель короля Густаво Третьего, властелина Независимой Мандары, просит аудиенции у вашего… лидера.
– Что, у моего капитана?
– спросил Треван, играя с избеганием неприятного для мужчины слова «королева».
– С вашим правителем, королевой Сумеречного острова Келли, - с легким нетерпением добавил мужчина.
– Я передам ваше прошение, - крикнул Треван и снова прислонился к внутренней зубчатой стене с бойницами, скрывающей его от их взгляда.
Он посчитал медленно про себя до ста, затем обратно до ноля, затем беззвучно шевеля губами произнес названия всех сорока четырех фонетических букв-символов алфавита Катана с сначала до конца и с конца до начала, пристально изучил свои ногти, вытащил нож, вложенный в ножны на талии, и его острым краем подрезал длинные кончики, стер с лезвия все отпечатки, заботливо отполировав его полой окрашенной иллюзией туники, и вернул снова в ножны. Тогда, и только тогда, Треван отступил от стены и, опираясь на локти, перегнулся через край.
– Ее Величество изложила, что поскольку вы вежливо попросили, вы можете войти за пределы наших стен. Однако так как вы являетесь иноземцами, вам должны быть сообщены наиболее важные законы королевства, прежде чем вам будет позволено увидеть любого из его обитателей.
Здесь уважается частная жизнь. Вам не разрешается самостоятельно исследовать и покидать те территории, которые открыты для вас. Если вы так сделаете, то вы мягко, но решительно будете возвращены обратно. Здесь запрещены драки. Вы можете оставить оружие при себе, но если нападете на кого-либо из жителей Сумеречного острова или повредите нашу собственность, то будете изгнаны, если никто не пострадает, или в противном случае будете брошены в темницу в ожидании суда… а наши наказания весьма суровы для тех, кто признан виновными в насильственных преступлениях.