Меченая молнией
Шрифт:
— Они еще будут благодарить меня! В веках прославят мое имя!
— Которое из двух?
Сутар рассыпался колючим язвительным смехом.
— И ты еще говоришь, что не встречала чернобородого? Ведь это его люди отбили тебя в подземелье, он научил тебя так быстро местному языку, он же и наговорил тебе обо мне самые ужасные вещи!
— Не встречала.
Боль снова обожгла ногу. Вита еле сдержала крик.
— Глупенькая девчонка! Кого ты защищаешь? Ради кого терпишь муки? Ты увидала в нем героя, защитника обездоленных… Но ведь все, что он наплел обо мне, подлая ложь! Он совсем не
Сутар не мог скрыть волнения. Он спустился вниз и начал совсем не по-королевски быстро ходить взад-вперед и размахивать руками.
— Он притворился моим другом, а потом предал. Разве можно верить тому, кто предает друзей? Кто тайком выслеживает их? Кто грабит их и поднимает на них оружие? Он — предатель, шпион, негодяй, твой Ратас!
— Не знаю никакого Ратаса.
Губы стали деревянными, она чувствовала, что теряет сознание. Сказать «да», ведь это ничего не изменит? Не изменит для Сутара, может быть, и для Ратаса, но не для нее самой…
— А ты не задумывалась над тем, — голос Сутара назойливо лез в уши, — откуда известно ему так много обо мне? Об Эритее? О путешествиях в другие миры? Он не все рассказал тебе, скрыл, что сам он — тоже из Эритеи, что мы вместе пришли сюда, в Грестор! Он — убийца, беспощадный убийца, его руки в крови жителей Грестора, и нет ему за это прощения! Я никого тут и пальцем не тронул, а он нарушил закон. Притворился моим другом… Он мог разделить со мною власть, но ему показалось этого мало. И тогда он выступил против меня, он сеет смуту среди этих бедняг, заставляет их поднимать меч друг на друга… О да, об этом он ничего не говорил тебе. Кому же охота сознаваться в предательстве! Кому…
Сутар не успел закончить фразы. Зазвенело стекло, и большой витраж за его спиной разлетелся вдребезги. Вита услышала даже не крик — отчаянный вопль того, кто именовал себя Грозным богом.
В черном небе за окном висела золотая ладья, а в ней стоял Ратас с обнаженным мечом в руке.
Х
Он пришел! Проник сквозь каменные стены, одолел охрану, добрался до ладьи!
Но Вита не успела даже обрадоваться этому по-настоящему. Сутар во всю прыть кинулся к скрытой в стене маленькой дверце, через которую перед этим вышел Турс. Сбежит! И девушка — где только силы взялись, ведь еще миг назад ей казалось, что она не в состоянии и рукой пошевельнуть, — бросилась ему под ноги. Грозный бог распластался на полу, а когда попытался подняться, над ним уже стоял Ратас.
— Ты не можешь меня убить! — крикнул Сутар. — Не имеешь права! Если я виновен, пусть меня судят, требую суда!
Ратас тряхнул его за блестящий расшитый ворот так, что тот затрещал, и приставил к горлу Сутара меч. В узкую дверь, толкаясь и мешая друг другу, пробивались стражники.
— В ладью, живо! — бросил Ратас Вите.
Девушка помчалась к окну. Услыхала, как оборвались вопли Сутара и что-то тяжело бухнуло на пол. Отбросив первых воинов, набегавших на него, Ратас швырнул на дно ладьи обмякшее тело Сутара, прыгнул сам и нажал какой-то рычаг. Ладья начала набирать высоту. Из разбитого окна выглядывали воины, вдогонку свистели стрелы. Метко брошенное копье ударило в корму, ладья сильно закачалась и чуть не перевернулась. От толчка Вита сползла вниз и оказалась рядом с Грозным богом. Он зашевелился, закряхтел и открыл глаза. Осмотрелся, стараясь понять, где он, и уставился на Виту.
— Мне поверить не захотела, — прохрипел, — ему поверила… А ты спроси, кто он и откуда. Спроси! Пускай расскажет, герой…
Вита молча подвинулась ближе к Ратасу.
— Что ты хочешь, чтобы я ей рассказал? — не поворачивая головы, сказал он утомленно. — Что я, так же, как и ты, не принадлежу этому миру? Что я пришел сюда из Эритеи вместе с тобой? Что из-за неисправности наша группа случайно оказалась тут, в Гресторе, а не там, куда должна была попасть? Я тогда еще заподозрил, чьих рук это дело…
— Ты сам во всем виноват. Предатель!
— Кого я предал? Тебя? Расскажи-ка лучше этой девочке, как ты погубил третьего из нашей группы, осторожного, рассудительного Рона, — ведь он и не пытался помешать тебе, а полагал, что ни во что не надо вмешиваться, просто сидеть и ждать, пока нас отыщут с Эритеи? Ты рад был бы убрать и меня, как нежеланного свидетеля, но я оказался умнее и сильнее Рона, и тогда ты испугался и предложил мне разделить с тобою власть. Вот как это было.
— Что ж, теперь всему конец, — угрюмо произнес Сутар.
— Нет, еще не конец. Ты требовал суда? Будет тебе суд, будет и приговор. Я сам его вынесу. Ты, властитель ограбленных душ, заслужил той же участи, на которую обрек тысячи людей тут, в Гресторе. Отныне ты будешь не Грозным богом и даже не Сутаром с Эритеи, а пустой человеческой оболочкой, послушной куклой, готовой без раздумья выполнить любой приказ.
Глаза Сутара загорелись бешеным гневом, тело дернулось вперед, словно он собирался броситься на Ратаса, лицо исказилось злобной гримасой, а рот застыл в безмолвном крике, и вдруг он осел, подался назад и опустил голову. Вита прижалась к Ратасу — ей стало страшно. Он обнял ее за плечи.
— Грозный бог сопротивлялся до конца, — сказал глухо. — Знаешь, мне, наверное, было бы легче, если б я его убил…
Вита взглянула ему в глаза.
— Но это справедливый приговор!
— Да. И все же лучше бы кто-то другой приводил его в исполнение. — Ратас тряхнул головой и отрывисто скомандовал:
— Сутар, к рулю!
Сутар молча встал и перешел в носовую часть. Ратас рубанул мечом по мачте — и золотой диск, переворачиваясь, плюхнулся в реку, блестевшую под ними в лунном свете. Ладья сразу же полетела быстрее.
— Веди ладью туда, где прячешь атерон. Вперед, Грозный бог!
Они повернули влево.
— Мы летим в горы? — спросил Ратас.
— В горы, — голос Сутара был вялым и безжизненным.
— Куда же именно?
— К дому, в котором скрывался Крейон. Там, в комнатушке, где на стене эта…
— Помолчи! — оборвал его Ратас. — Смотри-ка, ни в логике, ни в остроумии тебе не откажешь. После смерти Крейона мы ни разу не бывали там.
Полная луна освещала путь. Вита подставила разогревшееся лицо ветру, пахнущему смолой и хвоей.