Меченосцы
Шрифт:
— Под этим знаком никакая беда их не постигнет.
А Мацько прибавил:
— Верно, однако, и то хорошо, что лошади фыркали.
Но и они недолго оставались в Спыхове. Через две недели старый рыцарь устроил все дела с чехом, который остался арендатором имения, а сам во главе большого обоза, окруженного вооруженными слугами, направился с Ягенкой в сторону Богданца. Не очень были довольны Толима и ксендз Калеб, глядя на эти воза, потому что, по правде сказать, Мацько слегка ограбил Спыхов, но так как Збышко все управление
Однако гроба Дануси они не взяли, потому что раз Спыхов не был продан, Збышко предпочел, чтобы она осталась с предками. Зато взяли множество денег и разного добра, по большей части награбленного в разные времена у немцев в боях, которые происходили у них с Юрандом. И вот Мацько, поглядывая теперь на нагруженные, покрытые рогожами воза, радовался при мысли, как он поддержит и устроит Богданец. Но радость эту отравляло опасение, что Збышко может быть убит; однако зная рыцарскую опытность юноши, старик не терял надежды, что племянник благополучно вернется назад. И он с наслаждением думал об этой минуте.
"Может быть, так было Богу угодно, — говорил он себе, — чтобы Збышко сперва получил Спыхов, а потом Мочидолы и все, что осталось после аббата? Только бы он вернулся благополучно, а уж я ему в Богданце выстрою славную крепостцу. А тогда посмотрим…"
Тут вспомнилось ему, что Чтан из Рогова и Вильк из Бжозовой, наверно, встретят его не особенно ласково и что, пожалуй, придется с ними подраться, но он по этому поводу не волновался, как не волнуется старый боевой конь, когда ему предстоит идти в битву. Здоровье к нему вернулось, он ощущал силу в костях и знал, что легко справится с этими забияками, правда, сильными, но не обладающими никаким рыцарским опытом. Правда, недавно он говорил Збышке совсем другое, но говорил это лишь для того, чтобы склонить юношу к возвращению в Богданец.
"Я — щука, они — плотва, — думал он, — пускай лучше близко ко мне не подходят".
Зато стало беспокоить его нечто иное: Збышко еще бог весть когда вернется, да и Ягенку считает всего только сестрой. Ну как девушка тоже смотрит на него как на брата и не захочет дожидаться его возвращения, которое еще то ли будет, то ли нет?
Поэтому он обратился к ней и сказал:
— Слушай, Ягна, я не говорю о Чтане и Вильке, потому что это грубые мужики и тебе не пара. Ты теперь придворная дама… Конечно, не Чтан и не Вильк… Но как ты полагаешь?
— О чем вы спрашиваете?
— Не выйдешь ли ты за кого-нибудь?
— Я? Я пойду в монахини.
— Не болтай что попало. А если Збышко вернется? Но она покачала головой:
— Я пойду в монахини.
— Ну а если он тебя полюбит? Если он тебя страсть как просить станет.
В ответ на эти слова девушка повернула покрасневшее лицо к полю, но ветер, который дул как раз оттуда, принес Мацьке тихий ответ:
— Тогда не пойду.
XVIII
Несколько времени они пробыли в Плоцке, чтобы уладить дела с наследством и завещанием аббата, а потом, снабженные надлежащими документами, отправились дальше, мало отдыхая на дороге, которая была легка и безопасна, потому что жара высушила болота, сузила реки, а дороги пролегали по спокойным местностям, населенным своими и гостеприимными людьми. Однако из Серадзи осторожный Мацько послал слугу в Згожелицы объявить о своем прибытии и о прибытии Ягенки, вследствие чего брат ее, Ясько, выехал их встречать и во главе вооруженных слуг сопровождал до самого дома.
Немало было при этой встрече радости, поцелуев и восклицаний. Ясько всегда был похож на Ягенку, как две капли воды, но уже перерос ее. Это был отличнейший малый: разбитной, веселый, как покойник Зых, от которого он унаследовал склонность к непрестанному пению, и живой, как искра. Он чувствовал уже себя взрослым, сильным и считал себя зрелым мужчиной, распоряжался своими слугами, как настоящий военачальник, они же мгновенно исполняли каждое его приказание, боясь, видимо, его силы и власти.
Всему этому очень дивились Мацько с Ягенкой, а Ясько с большою радостью дивился красоте и обращению сестры, которой давно не видел. При этом он говорил, что уже собирался к ней и еще бы немного — и они бы не застали его дома, потому что и так надо ему свет посмотреть, с людьми пожить, набраться рыцарской опытности, а также поискать случаев сразиться со странствующими рыцарями.
— Свет и обычаи узнать, — сказал ему на это Мацько, — это дело хорошее, потому что это учит тому, как выйти из того или иного положения и что сказать, а также укрепляет природный ум. Что же касается сражений с рыцарями, то лучше будет, если я скажу тебе, что для этого ты еще молод, чем если это скажет тебе какой-нибудь чужой рыцарь, который не задумается при этом над тобой посмеяться.
— Ну после этого смеха он бы заплакал, — отвечал Ясько, — а если не он, так его жена и дети.
И он вызывающе поглядел вперед, точно хотел сказать всем странствующим рыцарям на свет:
— Готовьтесь к бою не на жизнь, а на смерть.
Но старый рыцарь из Богданца спросил:
— А Чтан и Вильк оставляли вас тут в покое? Они все на Ягенку поглядывали.
— Э, Вильк убит в Силезии. Он хотел там взять приступом одну немецкую крепостцу и взял, да на него со стены скатили колоду: он через два дня Богу душу и отдал.
— Ну, жаль его. Хаживал и отец его на немцев в Силезию. Они там наш народ притесняют. И добычу с них брал… Ничего нет хуже, как крепости брать, тут ни оружие, ни знание дела не помогут. Бог даст, князь Витольд не будет брать замков, а только в поле бить меченосцев… А Чтан? О нем что слыхать?
Ясько начал смеяться:
— Чтан женился. Взял дочь мужика из Высокого Берега, она красотой славилась. Э, она девка не только красивая, но и умная: ведь Чтану многие в силе уступят, а она его по волосатой морде колотит и за нос его водит, как медведя на цепи.