Меченосец
Шрифт:
Вентимильцы выстроились побригадно, лицом к границе. Прямо напротив Касалифа — Нерода с тоалами и человек, командовавший всеми прочими, явно сам миньяк. Он осмотрел войско и, удовлетворенный, кивнул трубачу.
Взвыл горн, загрохотали маршевые барабаны — армия двинулась. Обозный люд принялся жечь бараки.
— Они же не к нам! — выдохнул Готфрид. — Идут на Хартог и Катиш!
Все войско пошло в глубь Гудермута, у Касалифа осталась лишь горстка. Ну и наглость! Пара сотен собралась штурмовать замок, где сидит вдвое больше!
— Ох…
Готфрид обернулся и увидел, что мать падает в обморок. Убедилась наконец, бедняжка, что никакой помощи от союза не дождешься.
— Отнесите госпожу в спальню, — приказал юноша. — Пусть о ней женщины позаботятся.
— Идут, идут! — Анье схватила, до боли стиснула его руку.
Чертова дюжина всадников, Нерода и его мертвые вожди, шагом пересекли границу. За ними, подхватив оружие, поспешили воины.
Кто-то из касалифцев, не выдержав, выпустил стрелу — недолет. Сафайр обругал лучника, повернулся к Плаену и буркнул:
— Время сражаться изо всех сил. Если они у тебя есть, конечно.
Тоалы разделились, окружив крепость, замерли на расстоянии выстрела, с каждым — по полтора-два десятка солдат. Нерода по-прежнему держался рядом с миньяком.
Алер помахал белым шарфом и поехал к замку. Он остановился под тем местом, где вытянулся на стене сафайр, и прокричал:
— Теперь отдадите Добендье?
Ответа Готфрид не расслышал. Наверное, отец снова послал переговорщика подальше: миньяк скривился и поскакал назад к Нероде.
Тоалы кинулись к стенам. Засвистали снаряды, но, попадая, бессильно отскакивали от мертвецкой брони.
— Зачарованные! — догадался Готфрид. — Мы их не пробьем!
Нерода повернулся к крепости — навстречу взвился рой стрел, но всадник их не заметил. Он размахнулся и метнул копье.
Ослепительно вспыхнуло, и вентимильские солдаты радостно заголосили. Когда зрение вернулось к Готфриду, они уже были под стенами. Тоалы карабкались по гладкому каменному отвесу, будто мухи. Те, кого смыло кипятком, встали и полезли снова — жар на них не действовал.
— Смотри! Вон там! — вскрикнула Анье.
Рядом с командным пунктом отца, в том месте, куда Нерода швырнул копье, зияла брешь. Один тоал уже забрался внутрь и пластал направо и налево огромным мечом. Черное лезвие секло доспехи и клинки, будто савойский сыр.
Сафайр с Плаеном пускали в вождя заклинания, но тому и дела не было.
В пролом шагнул Нерода, и все во дворе замерли от страха. Теперь защитников косили уже два вражеских клинка.
Тоалы перебрались на стены, за ними, забросив крючья, вскарабкались солдаты. Штурмующие хлынули сквозь пробитую предводителем брешь. Там и сям мертвец, окруженный воинами крепости, просто тыкал пальцем, и те валились, будто взорванные изнутри.
— Готфрид, бежим, бежим! — заскулила Анье.
Тот никогда еще не испытывал подобного страха. Ясно — это конец.
— Успокойся! — рявкнул юноша на сестру, затем развернулся и пошел к лестнице.
— Куда ты? Зачем ты меня бросаешь?
— Чтобы найти меч. Теперь уж отец меня не остановит!
Храбрые слова. Еще б и голос не дрожал. Парень захромал вниз по ступеням, в холодное нутро башни, бывшей его домом.
Ворота взорвались, влетели внутрь тучей обломков. Дубовые балки взвились, как соломины. Взвизгнула женщина. Ладони Готфрида взмокли на кожаной рукояти прадедовского меча.
Воины кинулись сквозь разбитый створ, волоча за собой раненых.
— Идут! — заорал Готфрид.
Стража башни пригнулась за заграждением из мебели. Вентимильские солдаты вбегали, склонившись, спрятавшись за щитами. Отступающие гудермутцы карабкались на баррикаду.
Бельтар спрыгнул с нее и очутился рядом с Готфридом.
— О! А я боялся…
— Я — воробей стреляный. Ты здесь правильно распорядился. Мать с сестрой где?
— Ярусом выше. А отец?
— Не знаю. Держись тут. Я за женщинами присмотрю. Мы прорвемся и укроемся в горах.
Старый воин кинулся наверх.
В воротах показался тоал — черный великан, закрывший свет. Кто-то швырнул копье — мимо. Исполин взмахнул рукой, и заклятие разметало баррикаду. Вентимильские солдаты кинулись в пролом, замелькали, залязгали мечи. Вокруг закричали. Тоал двинулся вперед, будто оживший кошмар.
Бельтар проревел приказ, и наконечник врезался в грудь противника — тот зашатался. «Ура!» — заголосил воин, кидаясь в атаку. На бегу он хлопнул Готфрида по плечу — юноша неуклюже замахнулся и бросился на ближайшего вентимильца и вдруг обернулся: обезумевшие от ужаса мать и сестра оказались рядом.
Тоал повел рукой, и люди вокруг посыпались, будто трава под косой. Черный латный кулак ударил Готфриду промеж ребер — и навалилась тьма.
Юноша не знал, как долго пробыл в беспамятстве, но достаточно, чтобы вокруг остались одни мертвецы. Готфрид заплакал, увидев тело матери.
Бойня не кончилась — все еще слышались крики и лязг. Он пошевелился — руки и ноги тряслись, но слушались.
Нужно спрятаться. Затаиться и пробраться к селянам, в горы.
3
Савой
Руины больше не дымились. Миньяк отправился дальше терзать Гудермут, но черный вождь Невенка Нерода с двенадцатью мертвецами остались в Касалифе. Они неустанно рыскали вокруг, сверкая алым огнем в безжизненных глазницах. Если ради Добендье крошечное королевство погибнет — что ж, тем лучше. Тем спокойней ляжет ладонь Алера на рукоять Великого меча.
Готфрид полз среди развалин загнанной крысой. Тоалы шныряли повсюду. Того и гляди заметят, схватят, а после швырнут в кучу изувеченной плоти посреди двора.