Меченые
Шрифт:
Тор пожалел мать: нежданные гости — лишние хлопоты. Но делать нечего — повелителя края не выставишь за порог без причины. Гильдис выслушала сына спокойно, и он так и не смог определить по ее лицу, обрадована она неожиданным визитом или огорчена.
— Тебе следует встретить ярла Эйнара у ворот замка.
Тор поморщился: он не любил Гоонского и не собирался скрывать это от матери.
— Скажи Ульфу, пусть позаботится о гостях.
— Я все сделаю сам.
Гильдис уловила в глазах сына плохо скрываемое раздражение и пристально посмотрела ему в глаза.
— Как знаешь, — произнесла она спокойно, хотя
Ярл Гоонский в сопровождении блестящей свиты из молодых владетелей уже вступил в Ожский замок через предупредительно распахнутые ворота. Густав принял поводья, небрежно брошенные повелителем края. Тор, придав лицу надменное выражение, придерживая рукой длинный и неудобный дедовский меч, сделал несколько шагов навстречу благородному Эйнару. Гоонский дружески обнял молодого владетеля. Пышно разодетая свита, сверкая зонтом и серебром расшитых по последней моде плащей, со смехом и шутками приветствовала владетеля Нидрасского. Тор улыбался молодым владетелям, но глаза его настороженно следили за Гоонским. Ярл перебросился несколькими словами со склонившимся перед ним Ульфом, и лицо его приняло озабоченное выражение.
Эйрик Маэларский, племянник повелителя края, подтолкнул плечом своего нового приятеля Сивенда Хаслумского, недавно прибывшего из Нордлэнда и плохо знакомого с приграничными нравами:
— А это те самые меченые, о которых ты меня расспрашивал, благородный друг.
Хаслумский с изумлением уставился на стоящую поодаль группу молодых воинов в черном, ничем особенно не отличающихся от прочих — разве что мечами, которые висели за спиной крест-накрест. Благородный Сивенд, ожидавший увидеть, по меньшей мере, чертей с рогами, не мог скрыть своего разочарования, чем чрезвычайно позабавил веселого владетеля Эйрика.
— Не все золото, что блестит, благородный Сивенд, — усмехнулся Маэларский. — Таких волков и в Приграничье ныне редко встретишь, а уж у вас в Бурге и подавно. Меченые на вохра ходят в одиночку, а нордлэндские владетели им на один зуб.
В словах Эйрика Хаслумскому почудилась насмешка, он хотел было уже обидеться, но тут глаза его встретились с такими черными и глубокими, как омут, глазами, что у Сивенда даже дух перехватило.
— Кто это? — спросил он у Эйрика.
Маэларский скользнул оценивающим взглядом по фигуре девушки — редкостная красавица, надо признать. Высока, стройна, крутобедра и полногруда, волосы цвета воронова крыла волной падают на спину. А таких лиц с черными дугами бровей и пухлыми устами у лэндовских девушек не бывает.
— Похоже, это Данна, подружка Тора, давненько я ее не видел. — Эйрик даже прищелкнул языком от восхищения. — Лет пятнадцать назад ее вывезли с той стороны границы. Ее отец был колдуном, сдается мне, что и она не без греха.
— За такие глаза ей любые грехи простятся, — заметил стоящий рядом ярл Грольф Агмундский.
— Не все так великодушны, дорогой Грольф.
Молодые владетели засмеялись. Сивенд Хаслумский подкрутил усы и огладил небольшую бородку, пытаясь, видимо, ослепить красавицу нордлэндским блеском, но в ответ получил лишь удивленный и слегка пренебрежительный взгляд. Маэларский в душе посмеялся над Сивендом, мнящим себя неотразимым. Последнюю буржскую моду Эйрик считал нелепой, а уж являться в таком виде в Приграничье, пленять красавиц — и вовсе смешно. Молодому Хаслумскому следовало бы брать пример со своего земляка Рекина Лаудсвильского, который то ли из бедности, то ли из скромности уже целый месяц ходит в простом коричневом камзоле, пошитом, надо полагать, еще во времена героических отцов. Впрочем, и на Лаудсвильского глаза красавицы Данны произвели большое впечатление. Но, в отличие от Сивенда, Рекин не пытался покорить девушку и, может быть, поэтому был удостоен более доброжелательного взгляда.
— Колдовской замок, — вздохнул нордлэндец, — меченые, ведьмы…
Лаудсвильский, видимо, наслушался в детстве буржских сказок о Приграничье и был страшно рад, что нашел в Ожском замке подтверждение самым смелым фантазиям. Маэларский счел своим долгом предостеречь заезжего гостя от слишком громкого и бурного проявления чувств. В Ожском замке не прощают обид. Лаудсвильский, однако, предостережению не внял и затронул тему, которой Эйрик никому бы не советовал касаться во избежание крупных неприятностей.
— Ах, бросьте, благородные владетели, — заступился Хаслумский за земляка, — о связи гордой хозяйки Ожского замка с командиром собственной дружины шепчутся даже у нас в Бурге, а вы делаете вид, что для вас это тайна за семью печатями.
— Эйрик прав, — вмешался осторожный Грольф Агмундский, — советую придержать язычок, благородный Сивенд, иначе тебе не миновать крупной ссоры с Тором Нидрасским, который в драке совсем не подарок.
— Вот как, — удивился Хаслумский, поправляя подвитые и уложенные по последней моде локоны, — неужели этот деревенский мальчишка чего-нибудь стоит?
— Гораздо больше, чем такая напомаженная шлюха, как ты.
Пораженный неожиданной отповедью, Сивенд резко обернулся: высокий воин с широким рваным шрамом через правую щеку смотрел холодными глазами прямо ему в лицо. Хаслумский трусом не был — побелев от гнева, он бросился на обидчика. Лось, не изменив позы и даже не расцепив сложенных на груди рук, спокойно слушал беснующегося владетеля.
Поднятый шум привлек внимание ярла Гоонского:
— Негоже, владетель, обнажать меч в гостях у друзей.
Эйрик Маэларский, повинуясь взгляду Гоонского, решительно вмешался в происходящее.
— Успокойся, благородный Сивенд, подобные размолвки между воинами не решаются криком.
Хаслумский осознал наконец что со стороны его поведение выглядит глупо, и вернул в ножны вытянутый уже но половины меч.
— Пусть кто-нибудь договорится с ним о поединке.
Гоонский неодобрительно покачал головой и, взяв Тора под руку, последовал с ним в дом.
— Я думаю, нет смысла терять время на примирение противников, — заметил Грольф Агмундский.
Ара согласно кивнул:
— Завтра на рассвете, каждый своим оружием.
Секунданты холодно раскланялись. Инцидент был временно исчерпан. Хаслумский собрался было покинуть Ожский замок, но Маэларский его удержал, намекнув, что поведение нордлэндского владетеля сочтут невежливым, а то и чего доброго, трусливым. Агмундский поддержал Эйрика, заметив, что оскорбление Сивенду нанес не владетель Тор, а сержант меченых, который не имеет кровных связей ни с Нидрасскими, ни с Хаарскими.
— Надеюсь, я не уроню себя в глазах приграничных владетелей этим поединком? — забеспокоился Хаслумский.