Мечи и темная магия

Аберкромби Джо

— Бабушка, если ты знаешь меня, то знаешь и то, что я не боюсь людей, — прошептала она, после чего уронила цветок на землю.

— Но твоего отца убил не воин-мужчина, а женщина, равной которой я еще не встречала, — пояснила старуха. — Она воительница благородного рода, из краев, что лежат к югу. Она пришла, чтобы получить награду за голову тролля. Сехильдра, она так сильна, что я боюсь за тебя.

По небу во сне плыли стальные облака, пухлые от заключенного внутри снега, а дочь морского тролля лежала среди цветов на лугу и размышляла об отце, которого никогда не видела. Она поводила из стороны в сторону коротким хвостом, словно ленивая сытая кошка, а потом обезглавила еще один мак.

—

Так ты думаешь, эта воительница теперь будет охотиться за мной? — спросила она у старухи.

— Я думаю, Сехильдра, что жители Инверго не собираются держать данное слово и отдавать этой женщине обещанную награду. Полагаю даже, что они станут соблазнять ее еще более щедрыми дарами, если она выследит и убьет дочь, незаконно прижитую их уничтоженным врагом. Эта женщина жадна и заносчива, и я уверена, что она придет за тобой.

— Так пусть приходит, бабушка, — сказала дочь морского тролля. — Мне тут совсем не удается поразмяться. Пусть придет в горы и бросит мне вызов.

Старуха вздохнула и начала таять в воздухе, словно морская пена на гребне волны.

— Она не глупа, — сказала старуха. — Хвастлива, да, и любит прилгнуть, однако она своей рукой и своим умом уничтожила твоего отца. Я не хочу, чтобы тебя постигла та же участь, Сехильдра. Она подготовит тебе ловушку…

— О, в ловушках я разбираюсь, — заверила дочь морского тролля, но тут сон оборвался.

Сехильдра открыла черные глаза и немного полежала в своей промерзшей берлоге. Рядом с ее ложем из шкур стоял светильник, сделанный из моржовой кости и заправленный моржовым жиром, неровный огонек мерцал, отбрасывая на базальтовые стены длинные спутанные тени. Дочь морского тролля лежала неподвижно, наблюдая за пламенем, и молилась всем существам, которые были раньше человеческих богов, чтобы сражение с убийцей ее отца завершилось не слишком быстро.

Однако так получилось, что старейшины Инверго были слишком заняты другими делами, им было некогда разрабатывать планы, способные лишить Малмури ее награды. С каждым новым часом жуткий трофей сборщика устриц разлагался все быстрее, и решение не вывозить труп из деревни потянуло за собой целую цепь событий, причинивших Инверго куда больше неприятностей, чем причинял когда-либо живой тролль.

Более того, внимание Малмури было полностью поглощено похмельем и тем счастьем, какое обрушилось на нее в лице трактирщицы Доты, поэтому воительница даже не вспоминала о ждущей ее награде. И хотя нет никаких сомнений, что ведунья, живущая на краю болота, мудра и предусмотрительна, в данный момент ей не было нужды переживать за благополучие Сехильдры.

Тело тролля, торжественно вывезенное из моря по заболоченному берегу, начало раздуваться под полуденным солнцем, жутко распухая от газов, бушующих в кишках. Между тем к стае ворон и озерных чаек присоединились бесчисленные стаи рыбных воронов и полярных чаек. Птицы образовали вечно движущееся орущее облако, и оба часовых, обязанных оберегать тело от вандалов, не выдержали натиска и бежали. Больше не сдерживаемые людьми с длинными палками, кошки и собаки, которые всю ночь проторчали рядом с площадью, осмелели и присоединились к пиршеству (хотя кошек больше интересовали терявшие бдительность птицы, чем тухлое мясо тролля). Спустя короткое время появился чудовищный рой жалящих насекомых, вслед за ними пришли муравьи и прожорливые жуки размером с большой палец взрослого мужчины. Крабы и куда менее привлекательные твари приползли с побережья. Был оглашен приказ ко всем жителям Инверго не выходить из дому, запереть окна и двери до тех пор, пока бедствие не минует.

Сейчас же кто-то предложил оттащить тело назад, в залив, откуда оно явилось. Однако это предложение

тут же отклонили как непрактичное и небезопасное. Даже если бы отряд решительно настроенных мужчин с носилками или повозкой, вооруженный необходимыми крюками и тросами, рычагами и сетями, сумел бы пробиться через кишащую массу пирующих птиц, котов, собак, насекомых и ракообразных, очень сомнительно, что тело сохранило былую прочность и его удастся переместить целиком. А мысль о том, что труп может развалиться на куски и явить миру гниющие потроха, заставила старейшин искать иной способ избавить поселение от источника заразы и сопутствующего ей хаоса. И словно чтобы усугубить положение, торфяные брикеты, которые спешно подсовывали под тело накануне, не выдержали и начали испускать маслянистую жидкость, успевшую скопиться в них. Пошли разговоры об эпидемии, после чего был издан второй приказ, сообщающий, что вода в колодцах опасна для питья и даже залив, похоже, заражен. Рыбный рынок закрылся, приходящим лодкам не позволили выгрузить дневной улов.

А затем, когда старейшинам казалось, что хуже быть уже не может, явился юный ученик алхимика с толстой кипой расчетов и выводов, основанных на образцах тканей тролля. Старейшины довольно долго перекладывали исписанные листы и так и сяк, и никто не хотел признаться первым, что на самом деле не понимает ни слова из прочитанного. Наконец ученик алхимика кашлянул, заставив старцев обратить на себя внимание.

— Вообще-то, все просто, — сказал парнишка. — Дело в том, что некоторые телесные жидкости любопытно устроенного организма тролля проявили тенденцию к предсказуемым отклонениям в ходе процесса разложения.

Старцы вытаращились на него, кажется не менее озадаченные словами юноши, чем теми страницами, исписанными кудрявым почерком, которые лежали перед ними.

— Если совсем в двух словах, — продолжал ученик алхимика, — то кровь этой твари горючая. Пожароопасная. А при значительных концентрациях, что наверняка имеет место в данный момент, даже взрывоопасная.

Лица старейшин Инверго почти разом побелели. Один из них немедленно вскочил с места и потребовал, чтобы мальчишка сейчас же привел своего наставника, но услышал в ответ, что алхимик уже бежал из селения. Тот нагрузил мула и ушел по извилистой узкой тропке, ведущей через болота на запад, в пустынные земли. «Он надеется, — сказал ученик, — наблюдать во всей красе грандиозное явление неизбежного воспламенения, однако с безопасного расстояния».

И сейчас же был издан третий приказ, чтобы все огни в домах были потушены, все очаги, топки, плиты и даже все свечи и фонари Инверго. Даже дымящийся трут или трубка были объявлены вне закона, настолько серьезной была угроза жизни и собственности. Однако многие мужчины лично позаботились о том, чтобы приказ дошел до жителей, опасаясь, как бы листок с ним не унесло на болота, в холмы или на другой берег мутного сине-зеленого залива, который был признан достаточно удаленным и потому безопасным. И на улицах деревни зазвучали выкрики, но не просто «Притушить огни!» или «Не оставляйте без присмотра очаги», а «Бегите спасайтесь, тролль скоро взорвется!».

Малмури с Дотой дремали на своей постели в крохотной, но уютной комнатке над «Почившей треской». Однако волнение снаружи, буйство пирующих падальщиков и паника, стремительно распространившаяся по деревне, разбудили их. Малмури выругалась и потянулась к стоявшему на полу кувшину с яблочным бренди, который Дота стащила из кладовки. Дота лежала, прислушиваясь к шуму, и поскольку она была трезвее, то начала догадываться, что где-то что-то пошло наперекосяк и, возможно, им сейчас угрожает опасность. Дота передала Малмури бренди, та как следует приложилась к кувшину и покосилась на трактирщицу.