Мечников. Избранник бога
Шрифт:
— А кроме этих симптомов больше ничего не беспокоит? — насторожился я. — К примеру, другие органы? Живот, руки, ноги, голова? Или только сердце?
— Верно подметили, господин Мечников, суставы беспокоят жутко. А ещё горло болит, — сказал Шорохов. — Жуткая пылающая боль в зеве, будто кипятка глотнул. Думаю, что простудился. Но дискомфорт длится уже больше месяца. Скорее всего, ослабел, уже даже лёгкую простуду перенести не могу.
Вот оно! Всё совпало! Если сейчас обнаружу у него ещё один симптом, можно сразу же ставить диагноз.
— Геннадий
Шорохов без лишних вопросов оголил тело… И тогда я увидел подтверждение своих подозрений.
Кольцевидные пятна на груди мужчины. Красные овалы, которые трудно не заметить.
— Вас это покраснение совсем не смущает? — поинтересовался я.
— Да я особо и не обращаю на него внимания, — пожал плечами Шорохов. — У меня часто появляются разные сыпи. Я как-то к ним уже привык.
Видимо, аллергик. Аллергик, который понятия не имеет о том, что такое аллергия. Всё-таки в девятнадцатом веке об этом было мало известно.
Вот только кольцевидные пятна ничего общего с аллергией не имеют.
Передо мной яркая картина ревматической болезни сердца. И главным симптомом служат даже не жалобы на боль в сердце и лихорадку. Нет. Всё дело в предшествующем им фарингите.
Больное горло заселили стрептококки. Затем эти хитрые бактерии вынудили иммунную систему начать атаковать собственный организм. В итоге это привело к тому, что оболочки сердца пережили сильное повреждение. По той же причине появилась лихорадка, боль в суставах и высыпания на коже.
Всё это — дело рук запутавшейся в своих алгоритмах иммунной системы.
А это означает, что мне предстоит крайне непростая работа.
— Ложитесь на кушетку, — попросил я. — Сейчас я ваш недуг уберу, Геннадий Фёдорович.
Шорохов разделся и лёг, а я начал восстанавливать все оболочки сердца, снимать воспаления с суставов и самое главное — успокаивать иммунную систему, которая стала врагом собственному организму.
Однако это ещё не всё. Лекарской магии я потратил не так уж и много. Но дальше в ход должно пойти другое колдовство.
Обратный виток. Фарингит надо вылечить. Воспаления я снять могу без лишних проблем, однако из глотки всё равно придётся убрать бактерии. В противном случае может произойти рецидив заболевания.
А какой у меня выбор? Либо оказать только половину помощи, либо рискнуть своим здоровьем и воспользоваться обратным витком. Думаю, я всё же склонюсь ко второму варианту.
Сначала закончу приём, а уже потом начну заниматься самолечением.
Стрептококков обычно убить не так уж и просто. Это тот редкий случай, когда даже антибиотики справляются с трудом. У этих бактерий слишком много защитных систем. Зато обратный виток заставляет их лопаться, как воздушные шарики. Уже через пять минут работы я полностью излечил фарингит и…
В сердце вновь возник лёгкий дискомфорт. Но пока что я мог его игнорировать.
— Алексей Александрович! — воскликнул Шорохов, застёгивая рубашку. — Мне
— Может, это и прозвучит странно, — ответил я, — но постарайтесь впредь сразу же обращаться к лекарям, как только возникают даже малейшие признаки простуды. Вся проблема именно в ней.
Шорохов пообещал, что никогда не забудет моей доброты, и покинул кабинет. Да уж, не думал я, что когда-нибудь смогу излечить ревматическую болезнь сердца менее, чем за полчаса.
В мой кабинет влетел Сеченов.
— Занято, уважаемые! Прошу подождать! — прокричал Иван Михайлович моим пациентам.
— Что стряслось, Иван? — нахмурился я.
— Думаю, нам стоит отказаться от корректировок, которые я предложил изначально. К чёрту наши проекты, — заявил Сеченов. — Нужно приступать к совместной работе немедленно.
— Так в чём дело-то? — не понял я. — Из-за чего такая спешка?
— Павлов сделал ещё один ход.
Глава 3
Прошло чуть больше одной недели, и Сеченов приходит с «замечательной» новостью о том, что Владимир Харитонович Павлов сделал ещё один шаг.
— Новый препарат? — поинтересовался я.
— И не только, — помотал головой Иван. — Он запатентовал какую-то сложную схему лечения, которая помогает от язвенной болезни! Создал несколько порошков, восстанавливающих структуру желудка. Якобы они подойдут людям, у которых нет возможности или желания обращаться к лекарям.
Так… Кажется, я понимаю, какие препараты создал Павлов на этот раз. Если речь идёт о язвенной болезни желудка, значит, наш конкурент разработал ингибитор протонной помпы, антацид и гастропротектор.
Это — основные лекарственные средства, которые использовались в моём мире для ускорения заживления язвы. Либо же для её предупреждения. Другими словами, они назначались людям с предрасположенностью к этому заболеванию, чтобы язва не успела развиться.
Ингибиторы протонной помпы подавляли выделение соляной кислоты в желудке, антацид выступал в роли гасителя и нейтрализовал уже образовавшийся избыток кислоты, а гастропротектор покрывал весь желудок тонкой защитной оболочкой и защищал слизистую от грубого воздействия химически агрессивной жидкости.
И как только Сеченов сказал мне об этом, я понял, чего нам не хватает. Что нужно создать, чтобы сделать небольшую подсечку Павлову.
И так уж совпало, что в этот момент открылась дверь, и в мой кабинет ввалился один пациент, который с ходу подкинул ещё одну подсказку, которую, правда, понял только я. До Сеченова пока что ещё не дошло.
— Алексей Александрович, пожалуйста, примите меня поскорее, — попросил мужчина, держась за живот. — Я понимаю, что вам нужно поговорить с коллегой, но у меня сил уже нет это терпеть. Я ведь не знаю, что у меня там в животе.