Мечом раздвину рубежи
Шрифт:
Хозрой взглянул на выкатившееся из-за горизонта солнце, начал торопливо спускаться с берегового откоса. Все, что было необходимо, он увидел, теперь следовало подготовиться к встрече незваных гостей, которые вскоре к нему наверняка пожалуют.
— К русам, — бросил он, поднимаясь на борт своей лодки.
Палатка и все находившиеся на берегу вещи были заблаговременно перенесены в лодку, и она, ныряя среди волн, направилась к скоплению ладей и драккаров у леса. Хозрой велел пристать к берегу в стороне от русско-варяжской флотилии и встал на якорь. Однако долго пребывать в одиночестве лодке не пришлось — вскоре к ней подплыла ладья, и в лодку спрыгнул воевода Бразд с двумя воинами.
— О достославный воевода, я рад поздравить тебя и твоих воинов с блистательнй победой, — заискивающе улыбаясь, начал Хозрой, подбегая к Бразду. — Вам удалось отбить все атаки вероломных…
— Хватит пустых слов, — остановил его Бразд. — Ты говоришь не то, что думаешь, а потому лучше приготовься отвечать на мои вопросы. Готов?
— Да, воевода. Я расскажу все, что видел, слышал и знаю.
— Где твой друг купец Исаак? Еще вчера вечером его палатка стояла рядом с твоей, а сейчас я вижу тебя одного. Неужто с ним или его лодкой приключилась беда? Уж не утонул ли он?
— Нет, доблестный воевода. Исаак жив-здоров, и его лодка цела. Просто он рано утром отправился в Итиль-кел вдогонку за купцами, отплывшими туда раньше.
— Почему он решил это сделать? Вначале остался с тобой, затем бросил одного. Разве так поступают истинные друзья?
— Не знаю, сам удивляюсь его поступку. Тем более что это он уговорил меня здесь остаться до конца сражения.
— Зачем?
— Как это сказать…— замялся Хозрой, пряча глаза. — Он считал, что вы после своей победы… а мы оба верили в нее, что и случилось… будете вынуждены расстаться с частью обременяющей вас добычи. Тогда мы смогли бы…
— Не продолжай, мне все понятно, — оборвал Хозроя Бразд. — Купец всегда остается купцом, даже когда рядом льется кровь и владычествует смерть — Морана. Но если |Исаак собирался выгодно приобрести товар, что заставило 1его отказаться от этого? Подобные поступки не красят настоящего купца.
— Он не объяснил мне ничего. Больше того, уплыл, не предупредив меня, не передав ничего сторожившему мою панатку рабу. Может, у него были какие-то срочные серьезные причины?
— Я тоже думаю, что у него имелись эти причины, — недобро усмехнулся Бразд. — Кстати, я слышал, что Исаак ждал вчера вечером в гости ярла Эрика и собирался угостить его грибами. Ты ничего не знаешь об этом?
— Тоже слышал. Даже видел повара Исаака и двух его рабов, отправившихся в лес за грибами.
— Твои рабы с ними не ходили?
— Зачем? У меня их слишком мало, чтобы я мог позволить им гулять по лесу. К тому же я не люблю грибов.
— Я хотел бы взглянуть на всех твоих людей. Вели им всем немедля явиться сюда.
— Хорошо, достославный воевода. Меня ты уже видишь, а рабы будут перед тобой через минуту.
Когда все рабы выстроились в ряд у борта лодки и мимо их шеренги медленно двинулся дружинник с перевязанной головой, Хозрой затаил дыхание. Он сразу догадался, зачем; Бразду потребовались его люди и почему прибывший с ним дружинник так внимательно всматривается в лицо каждого из них. По-видимому, это был один из тех русов, что встречали мнимых грибников, и с его помощью Бразд хотел удостовериться, действительно ли то были рабы Исаака, а не Хозроя. Но Хозрой такую проверку предвидел, и сейчас все рабы стояли в цветных шальварах и режущих глаза своей пестротой халатах, с широкими улыбками на лицах, являя собой полную противоположность тем хмурым личностям в одинаковом сером одеянии, которые вчера бродили по лесу. Вполне естественно, что дружинник, завершив осмотр, отрицательно качнул головой и молча возвратился
— Мы слишком много говорили об Исааке, хотя я приплыл совсем по другому делу, — сказал Бразд. — Нам удалось вынести с поля сражения всех своих раненых и часть убитых, однако много погибших осталось в руках хазар. Прежде всего я имею в виду воинов, отступавших с ярлом Олафом и сложивших головы с ним. Зато у нас несколько десятков пленных, среди коих три сотника и даже один тысяцкий ал-арсиев. Великий князь Игорь велит тебе отправиться к соплеменникам и передать, что мы готовы обменять их пленников на своих убитых. Ежели они не согласятся и души наших павших воинов не вознесутся на Небо в пламени погребального огня, нам придется смыть сей позор кровью пленников.
В награду за ведение переговоров ты получишь щедрый дар, который будет удвоен, если ты уговоришь хазар на предложенный великим князем обмен.
— Воля великого князя Игоря для меня закон, — торжественно, с дрожью в голосе произнес Хозрой. — Я отправляюсь к хазарам сейчас же и приложу все силы, чтобы оправдать доверие великого князя.
— Чем быстрее справишься с делом, тем скорее получишь награду и поплывешь домой. Сразу после погребального костра мы продолжим путь, но теперь уже без попутчиков.
— Великая княгиня, как и все твои подданные, я искренне скорблю о постигшей воинство твоего мужа неудаче, — соболезнующим тоном сказал Григорий, едва Ольга обменялась с ним приветствием. — Но, судя по твоему виду и голосу, ты не нуждаешься в чьей бы то ни было скорби, в том числе и моей. Не так ли?
— Так, — отрезала Ольга. — Если я позволю себе скорбеть сегодня о судьбе мужа и его войска, как знать, не прибавится ли завтра к этой скорби и скорбь обо мне? Хотя, может быть, обо мне и скорбеть будет некому, — криво усмехнулась она. — Дабы сего не случилось, я должна не предаваться скорби, а действовать, а для этого мне нужен твой совет. Совет друга и единомышленника, коих у меня ничтожно мало.
— О чем хочешь советоваться со мной?
— Сегодня о поражении русского войска на Итиль-реке узнал Киев, завтра-послезавтра это станет известно Свенель-ду. Что мне лучше предпринять: ждать его нападения или нанести удар первой, покуда он не успел собрать вокруг себя других врагов и недоброжелателей?
— Тебе не следует делать ни того, ни другого, — прозвучал ответ. — Начав борьбу со Свенельдом первой, ты станешь в глазах русичей зачинщицей междоусобицы, чем оттолкнешь от себя возможных союзников и вызовешь сочувствие к Свенельду. А от сочувствия до любви один шаг. Нет, пусть зачинщиком внутренней свары станет Свенельд, тогда сочувствие народа будет на твоей стороне, а поведение Свенельда вызовет праведный гнев: когда твой муж и его воины льют кровь и умирают на чужбине, воевода-предатель, к тому же пришлый варяг, покусился на стол великих князей киевских. Тогда тот, кто недолюбливал тебя как великую княгиню или завидовал как женщине, станет твоим союзником. Согласна со мной?
— Пожалуй, ты прав, — после некоторого раздумья сказала Ольга. — Но очень часто одерживает верх тот, кто наносит первый удар. И терпит поражение тот, кто, заботясь о сочувствии народа, не использует в полной мере своих преимуществ, в том числе право силой пресечь возможный мятеж. Сказанному мной есть много примеров в твоих священных книгах.
— Поэтому я и не советую тебе ни самой нападать на Свенельда, ни ждать его удара. Ты должна победить воеводу без боя, внушив ему мысль, что его выступление против тебя обречено на неуспех и ему ради собственного блага лучше не затевать борьбы за великокняжескую власть. Ты должна победить врага умом, а не силой. Разве нет тому примеров в прочитанных тобой книгах?