Мечта идеальной девчонки
Шрифт:
Я разревелась.
Андрей придвинулся поближе и осторожно вытер мои щеки. Потом коснулся их губами. Это было так неожиданно и так… чудесно, что я снова расплакалась, просто от избытка чувств.
Чтоб Андрей не исчез, не растворился в вечернем сумраке, я забралась на диван с ногами и прижалась к нему. Он гладил меня по волосам и спине, вздыхал, ждал, когда я успокоюсь, а потом спросил:
– Для чего ты все это рассказала?
Я растерялась, даже отстранилась от него:
– Мне так хотелось с кем-то поделиться, – робко призналась я в ответ.
– Но ведь ты меня совсем не
– Я подумала…
– Знаешь, на будущее, – он приложил палец к моим губам, – не надо рассказывать о себе каждому встречному-поперечному, ладно?
– Почему?
– Почему? – Андрей осторожно положил меня на спину, склонился и быстро впился губами в мои губы. Он меня целовал! По-настоящему!
Я зажмурилась, подалась к нему, обвила руками шею, но он внезапно высвободился и снова сел, небрежно откинувшись на спинку дивана.
Я смотрела удивленно, все еще не понимая.
– Потому, – ответил он, – что ты слишком доверчивая. Нельзя же так!
Я приподнялась, села и, пододвинувшись поближе, положила голову ему на плечо.
– Это плохо? – прошептала ему в самое ухо, его волосы защекотали мой нос.
– Послушай, – он взял меня за плечи и развернул лицом к себе, – ты правда такая наивная, или прикидываешься?
Я снова не поняла его, только смотрела прямо в глаза и очень хотела, чтоб он поцеловал меня.
– Нет, не прикидываешься, – ответил он сам себе и покачал головой. – Нетронутая нимфа…
– Что?
– Я говорю, что тебя, наверное, выращивали в каком-то специальном месте, в теплице, вдали от мира. – Он засмеялся. – Как принцессу в высокой башне… ты как будто из института благородных девиц появилась. В вашем городе все такие?
– Не знаю… А какие?
– Такие, как ты.
Я начала оправдываться. Откуда мне знать, какие у нас девушки? Если я ни с кем не общаюсь, кроме одноклассников, да и то только в школе.
Он слушал и хмурился.
Я замолчала:
– О чем ты думаешь? – спросила я.
– Что-то в этом есть, возможно, – сказал он, глядя в потолок, – что-то… но не для меня.
Под окном громко смеялись.
– Нас обсуждают, – предположил Андрей.
– Нас?
– Конечно, им же интересно, что мы тут делаем.
Он встал и подошел к окну, прислушался. Я подбежала и прижалась к его спине.
– Взрослые бывают просто невыносимыми! – сказала я.
– О, только не мои родители! Они классные, – сообщил Андрей.
– Правда? Почему?
Он пожал плечами:
– Они никогда ни во что не вмешиваются и все понимают, особенно мама.
– Мама?
– Ты что! Мне все друзья завидуют, – похвастался Андрей, – звонят ей, спрашивают обо всем. Всякие проблемы с ней решают.
– А разве так можно? – не поверила я.
– С ней – можно.
Я что-то хотела спросить, но он приказал: «Т-с-с! Послушай».
Говорили о нас, точнее, обо мне. Женя, смеясь, рассказывала о нашей кошке Ульяне. Какая она вся чистенькая, беленькая, впервые выбралась из дома весной, села под кустом распустившихся пионов и ждала. «Ну прямо невеста!».
Я не помню Ульянку такой. Для меня она всегда была взрослой кошкой, занятой своими кошачьими делами. Периодически она приносит котят, которых надо было куда-то пристраивать. Вот и все. А оказалось, что у нашей Ульянки была целая любовная эпопея с каким-то приблудным помоечным котом.
О! Как они смеялись там внизу, когда Женя увлеченно рассказывала о многочисленных женихах, претендующих на Ульянкину благосклонность. И про этого страшного, ободранного, с бельмом и оторванным ухом. Он что-то жрал, нашел под старой грушей кусок какой-то гнили и урчал от жадности. Вот к нему и подошла прекрасная, чистенькая Ульяна и робко тронула его грязный хвост своей утонченной лапкой. Кот вздрогнул, обернулся, смотрел на нее секунду и снова вернулся к жратве. В тот момент она была для него важнее всех кошек на свете. А потом их застали за сараем…
– Вот мне Лера сейчас напоминает Ульянку под кустом пионов, – завершила свой рассказ Женя. Я покраснела и отстранилась от Андрея.
– Эй! – Крикнул он в форточку, – а нам тут все слышно!
– Нам тоже, – ответили снизу и снова засмеялись.
Только этого не хватало! Я отступила от окна.
– Обиделась? Ладно! Ведь правда же весело!
– Я не кошка, и вовсе на нее не похожа!
– Забудь! – он слегка толкнул меня, я не удержалась на ногах и плюхнулась на кровать.
– Ах, ты так! – я схватила его за ногу и резко дернула к себе. Мы оба повалились и начали в шутку бороться.
– Все, сдаюсь! – Андрей поднял руки.
Мы легли на спину и смотрели, как по потолку бродят тени от разрисованного абажура.
– Судя по всему, домой мы сегодня не попадем, – сообщил Андрей, зевая.
Он сбросил кроссовки и откатился к стене.
Я прилегла рядом, хотелось еще поговорить. Но пока я болтала, Андрей уснул. Он просто вырубился, и все.
Ах, как бы мне хотелось тоже вот так просто взять и провалиться в сон. Умеют же люди! Я никогда не думала, что парень, с которым я буду целоваться впервые в жизни, банально уснет. А как же рассказы о первой любви? А где же романтика, прогулка под звездами? Где разговоры ночь напролет, где горячий шепот и быстрые поцелуи? А как же мои родители? У них тоже было так? А у родителей Андрея? Или это только я такая невезучая?
Мои родители, например, познакомились в троллейбусе. Шел сильный дождь, у мамы был зонтик. Она стояла на задней площадке и рассматривала папу, потому что у него была совершенно чистая обувь. Маму это просто потрясло. Я не знаю, что подумал о ней папа, но, когда она вышла из троллейбуса, он встал к ней под зонтик.
Еще она говорила, что никто из ее знакомых не знал столько и не умел рассказывать так, как папа.
Когда она серьезно простудилась и ей было очень плохо, а дома никого не оказалось, она позвонила папе. Он примчался, вызвал скорую, доехал с ней до больницы и потом уже не отходил от мамы, пока ее не выписали. А еще он писал ей стихи. Только она никому их не показывает. Когда они поженились, маме было двадцать шесть лет, а папе – тридцать один. Если учесть, что мне почти шестнадцать, то ждать придется еще долго. Целых десять лет! А все мои одноклассницы уже встречаются с парнями. Одна я до сегодняшнего дня не имела такой возможности. И вот, моя возможность бессовестно уснула.