Мечта на поражение
Шрифт:
– Ты хотя бы знаешь, зачем он шел к Монолиту? – услышал у себя за спиной Журналист.
Он медленно развернулся и оперся спиной о перила.
– Знаю. Я все знаю. Знаю, зачем ты идешь туда. И он, – Излом кивнул на Гупи.
– Серьезно? – удивился сталкер. – А я не знаю.
Шрек опустил голову и посмотрел на труп Вервольфа.
– Хочешь знать, что за мечта у него была? – спросил Журналист.
– Мы должны похоронить его, – угрюмо произнес в ответ Шрек.
– Вместе с мечтой?
– Иди ты…
– Его мечты воняли, как нестиранные носки.
– Он человеком был!
– Ты в этом уверен? – слегка
Гупи слушал перепалку Шрека с Журналистом, не имея ни малейшего желания принимать сторону одной из сторон. У него была своя собственная сторона – третья. Сталкер переводил усталый взгляд с одного спорщика на другого и потихоньку потягивал питательную смесь из краника, расположенного внутри шлема. Не сказать, что вкусно, зато полезно.
– Гупи!
Сталкер едва не подавился от неожиданности.
– Чего тебе? – удивленно глянул он на Журналиста.
– Идем?
– Идем.
– Ну, так теперь тебе дорогу указывать.
– Сейчас, – Гупи прикрыл глаза и сосредоточился. – Секундочку…
Он вспомнил свой схрон… Костер… Кофейник… И запах только что сваренного кофе… Удивительный, волшебный, дурманящий, зовущий за собой и обещающий самое изысканное из всех наслаждений… Стоп! Не в ту сторону! О кофе сейчас лучше не думать, все равно его нет. И в ближайшее время не будет… Бюрер. Раненый бюрер, влетевший в схрон и едва не свалившийся в костер… Сломанный ПДА… Микрочип… Включенный дисплей…
– Все, – Гупи резко тряхнул головой. – Я знаю, куда идти.
– Прошу! – Журналист сделал приглашающий жест в сторону лестницы.
А сам подошел к трупу «грешника», взял его одной рукой за пояс, легко поднял и закинул на плечо.
– Все равно его сожрут, даже если мы оставим его здесь, – сказал Гупи, заметив, каким взглядом смотрит на Излома Шрек.
– Гупи, – с тоской посмотрел на сталкера вояка. – Я думал, хотя бы ты понимаешь, что значит быть человеком.
– Может, и понимаю, – слегка пожал плечами Гупи. – Только сейчас мне не до этого.
Он вышел на площадку за дверью и включил мощный ручной фонарь с круглым рефлектором. Широкий луч, почти не рассеиваясь, пробивал темноту на глубину метров в пять. Дойдя до конца площадки, Гупи стал медленно спускаться. Лестница была крутой с очень узкими ступеньками. Того и гляди – оступишься и не покатишься даже, а полетишь вниз. Чтобы не случилось такого конфуза, Гупи зажал автомат под мышкой, взял в ту же руку фонарь, а свободной рукой ухватился за круглый металлический поручень. Наверное, поручень был холодный и грязный, но через перчатку Гупи этого не чувствовал.
Следом за ним спускался Журналист.
Замыкал шествие Шрек.
Лестница трижды, изогнувшись, поменяла направление на противоположное, прежде, чем они спустились до самого дна колодца.
Бетонный пол, бетонные стены, три полукруглые бетонные арки проходов, ведущих в разные стороны. Что может быть скучнее серого бетона, выкрашенного грязно-синей масляной краской, которая местами облупилась, облезла, болталась неопрятными лохмотьями. Будто какому-то огромному зверю вздумалось поточить о стену коготочки. Прямо под лестницей стоял выпотрошенный жестяной шкаф, из которого торчал оборванный жгут разноцветных проводов, тройка шлейфов и черный, извивающийся анакондой
– Туда, – фонарным лучом указал в левый проход Гупи.
– Ты уверен? – Шрек ткнул пальцем на череп с двумя перекрещивающимися костями, намалеванный на стене рядом с проходом, в который собирался войти сталкер.
– Дурак ты, Шрек, – только и сказал на это Гупи.
У него не было ни малейшего желания рассказывать американцу русскую сказку про витязя на распутье и объяснять, что какой выбор ни сделаешь, в какую сторону ни пойдешь, все равно придется чем-то пожертвовать.
Глава 18
– Ты чувствуешь бюреров? – спросил у Излома Гупи.
По дисплею детектора жизненных форм плыли размытые, бесформенные пятна. Должно быть, бетонные стены и низкий, сводчатый потолок смазывали показания датчика.
– Они здесь, – ответил Журналист.
– Где? – нервно оглянулся назад шедший замыкающим Шрек.
Ширина прохода лишь двоим позволяла идти рядом. И этими двумя оказались Гупи и Журналист.
– За стенами. Под полом. Везде.
Гупи готов был поклясться, что услышал, как недовольно засопел американец. Должно быть, решил, что его снова подначивают. А между тем Журналист говорил чистую правду. В Зоне не было такого подземелья, в котором ни обосновалось бы семейство-другое бюреров. А семейка этих тварей, плодящихся, как кошки, могла насчитывать от полутора до трех десятков только взрослых особей. Они были повсюду. Как крысы. И вопрос заключался лишь в том, захотят ли бюреры сами себя показать или предпочтут отсидеться в своих вонючих углах. Поведение бюреров было непредсказуемым. Вернее, никто даже не пытался предугадать их действия. Что же касается Гупи, то он, не колеблясь ни секунды, отдавал предпочтение второму варианту. Ну их на фиг, этих бюреров. Лучше с ними не связываться. Вдруг их местная семейка окажется столь многочисленной, что одного Вервольфа им покажется маловато.
Сталкер на ходу сунул в боковой карман рюкзака бесполезный детектор.
Они уже более двух часов шли по запутанным подземным переходам. Все было одно и то же – неровные, бетонные стены, выкрашенные масляной краской, оплетенные проволочной сеткой, полукруглые плафоны под потолком, прячущие давно и, видимо, навсегда погасшие лампы, ползущие по стенам кабели и трубы. Можно было идти час, год, неделю и вдруг, скользнув случайно лучом света по стене или потолку, испугаться, того что ты так и не сдвинулся с места ни на шаг.
Коридор мог раздвоиться. А то и разделиться на три, четыре совершенно одинаковых прохода. Или просто резко свернуть в сторону. Те, кто пользовался когда-то этой запутанной системой подземных ходов, ставили возле каждой развилки или поворота небольшие пиктограммки. Тот же череп с костями, который путники уже видели при входе. Или – значок биологической опасности. Наиболее часто встречающимся был знак радиационной опасности. Но попадались и совершенно удивительные, ни на что не похожие значки, смысл которых так и остался загадкой. К примеру, что может означать знак в виде гипнотической спирали? Или – вписанный в вертикально вытянутый овал кельтский крест? Или – кружок с палочками, похожий не то на стилизованное изображение шлема астронавта с антеннами, не то, на голову муравья с усиками?