Мечта жизни, или Наследство отменяется
Шрифт:
– Зачем? – спросил полицейский.
– Зинаида сказала, что расскажет мне об отце.
– Что расскажет?
– Она сказала, что это тайна, которую она знает. И хотела мне все рассказать.
– Она вам ее рассказала, вы разозлились и убили ее.
– Что вы такое говорите?! Я никогда никого не убивала.
– Всегда можно начать.
– Начать убивать?! Что вы такое говорите. Вы меня обвиняете в убийстве Зины? – догадалась Марта.
– Еще нет.
– Тогда прекратите такие разговоры, пожалуйста. Я Зину не убивала. Я шла с ней поговорить.
– Что она вам сказала?
– Ничего. Я не успела с ней поговорить. Она уже была мертва.
– Вы подходили к ней? Как вы узнали, что она мертва?
– Я не подходила к ней. Я увидела рану и кровь. – Марта поморщилась – И я поняла, что она мертва.
– Даже пульс не проверили? – не поверил полицейский.
– Нет – с сожалением подтвердила Марта и стала объяснять – просто, понимаете, я боюсь крови…
Полицейский ее перебил:
– Все так говорят. Зачем вы приехали в Польшу? – он картинно покрутил в руках паспорт Марты с российским гербом.
– В гости. Здесь жил мой отец. Разве не понятно? Я приехала к своим родственникам.
– Мы пригласили сестру – подтвердил Кристиан.
Стефан Войцеховский быстро глянул на Кристиана, напомнив ему:
– Я с вами поговорю позже.
Кристиан громко и принципиально вздохнул, а полицейский тихо и принципиально переключился на Марту:
– В комнату к Зинаиде заходили?
– Я? – удивилась Марта, уставилась на полицейского, он действительно обращался к ней – Нет! Зачем мне!? Я даже не знаю, где ее комната. И у меня нет привычки ходить по чужим комнатам.
Марте надоело оправдываться, она готова была расплакаться. Зину жалко, убили ее. Себя жалко, подозревают ее в убийстве. Что-то ей подсказывало, что это связано с историей, которую Зина хотела рассказать Марте. «Посекретничаем» сказала она. Что-то ей подсказывало, что убийство спланировано. И будет она теперь подозревать всех, кто в доме живет. Только что ее подозрения по сравнению с желаниями убийцы.
А Марта еще на всеуслышание сказала, что Зина рассказывала про отца. Убийца может подумать, что Зина успела ей рассказать страшную тайну (если она существует) и теперь опасность грозит именно Марте.
Она вытаращила глаза, осмотрела комнату, всех сидящих.
Алисия внимательно слушала и, задумавшись потирала себе лоб, как бы пытаясь стереть из головы эту жестокую информацию об убийстве домработницы. Тяжело вздыхала и также тяжело смотрела на Марту.
Кристиан сочувственно посматривал на Марту, взглядом говорил «Ты держись, сейчас он от тебя отстанет», поддерживал.
Беата сочувствовала, из солидарности покивала головой и скривила брови и скосила глаза в потолок, хорошо, что не цыкала в голос. Весь ее взгляд говорил: «Ну и глупец, этот Стефан, зато возомнил о себе не весть что, строит из себя всемогущего блюстителя закона. Проще надо быть с людьми, проще».
Полицейский злорадствовал и мысленно потирал руки. Марте даже показалось, что в этих мыслях он уже посадил ее в тюрьму, а родственникам и друзьям запретил приносить «передачки» и устраивать с ней встречи.
Но ее не за что садить в тюрьму. Она-то не убийца. Она-то это точно знает. Убийца ходит на свободе. Может даже сидит в этой комнате. От этой мысли по спине побежали мурашки холода и страха.
Срочно надо сообщить всем и каждому, что Зина ничего ей не сказала, чтоб убийца не думал, что Марта что-то там такое знает.
И так ей страшно стало, что она забыла, что собиралась плакать от жалости к Зине и себе.
Она не стала дожидаться очередного обвинения от полицейского и заявила:
– Если вы меня обвиняете, мне нужно позвонить в посольство России.
– Не обвиняю.
– Тогда запишите себе в протокол: я с Зиной не успела ни о чем поговорить. Я пришла, она уже была мертва. Кто ее стукнул, я не видела. Было темно. Да и убийца, наверное, уже далеко убежал. А я убежала в дом.
– Хорошо – сдался полицейский, он не хотел звонков в посольство России, еще ему не хватало международного скандала, и он переключился на остальных жильцов дома. К хозяйке Алисии и ее детям он принципиально обратился по-польски:
– Вы где были, когда все случилось.
Те стали отвечать, давать показания. Причем говорили не спеша, размеренно. Куда подевался их громкий и эмоциональный говор? Марта раздражалась. Иногда в разговоре с полицейским упоминалось ее имя.
Сидеть, слушать и ничего не понимать. Вот это положение! Лучше не придумаешь!
Сидеть, слушать и понимать, что иногда говорят о ней – вот это положение лучше.
Эта ситуация вызывала у Марты чувство раздражения. А еще полицейский сильно ее нервировал, причем взаимно, она нервировала его, что он и показывал всем своим видом. Пользуясь своим положением законослужителя, он старался задавать ей каверзные вопросы. Конечно, он же сила! Он же полицейский ! Он же в своем родном крае! Чем и старается воспользоваться.
Он явная противоположность Валерию. Зато она опять одна в чужом городе. Сама. Потерянная.
В сложившейся ситуации стало себя жалко до слез
Нужно позвонить Анечке. Все ей рассказать.
Марта встала из-за стола, извиняться не стала (хотя хотела – передумала), сообщила, что будет в своей комнате и быстрым шагом вышла из столовой.
Она поднялась в комнату, набрала номер Анечки и стала ждать. Ждала она недолго.
– Привет, подруга – спросонья сказала Аня – тебе совсем ночами не спится? Вчера ночью звонила, сегодня опять.
– Привет, Анюта. Ой, точно ночь ведь. Извини. Я совсем забыла. Еще и разница во времени.
– Так. Что случилось?– требовательно спросила Аня.
Проявила способность феномена телепатии. Вот за это Марта готова была ее расцеловать, была бы она рядом. Лучше бы она была рядом.
– Ой, Анечка… – Марта засомневалась, может зря она подруге позвонила, собирается проблемы на нее навесить – а как у тебя дела?
– Говори уже, а то я сейчас к тебе прибегу. Чувствую же, что у тебя беда.