Мечта
Шрифт:
– Быть может, губернатор, вы слыхали о бунтах в мирах Пентагона? Я уверен, что, несмот ря на расстояние, эта новость не ускользнула от вашего внимания, – спросил Николай опасно спокойным голосом.
– Сэр, – ответил губернатор почти весело, – вы можете считать нас отшельниками, однако мы очень внимательно следим за событиями. Идет война. А на любой войне бывают беженцы. Мы все это знаем и вся наша колония открыла объятия для того потока, который вы спрово цировали, – губернатор перенес свой вес на правую ногу и поднял, – словно в ответ на жест Николая, – правую руку:
Ах, так значит, мы принимаем приглашение к
– Как бы там ни было, если идет война – должен быть командующий генерал. Я готов под чиниться его решению. От него я готов принимать приказы, требующие послушания и пре данности, даже если в ваших глазах я – простой гражданский, – губернатор энергично потряс головой, – Может, у вас имеется письмо от командующего генерала? Какие-либо инструкции с его стороны?
Андрей с восхищением отметил изворотливость этого человека, пока наблюдал, как меняется его настроение, как губернатор смущается, роняет руку вниз и нервно сглатывает, в то время как Николай буравит его холодным взглядом. И опять пауза затянулась, прерываемая лишь звуками лагерной жизни: на некотором расстоянии от шатра все еще маршировали новоприбывшие из посадочных кораблей и шаттлов, звучали окрики командиров рот, наводящих порядок в своих частях или направляющих потерявших ориентацию гражданских к их временным убежищам. Раздавались глухие удары – это промышленные мехи возводили многоэтажные жилые дома для долговременной базы. А еще дальше слышались звуки, которые невозможно было ни с чем спутать: грохот боевых мехов, патрулирующих территорию. Неважно, что Страна Мечты кажется более-менее спокойной: слишком много наших товарищей погибли. Даже в изгнании мы не можем позволить себе даже малейшей невнимательности.
Андрей хотел было что-либо ответить, открыл даже рот, но в последний момент Николай опередил его:
– Действую ли я по приказу командующего генерала? – мягко спросил он, словно размыш ляя, что бы хотел заказать себе к ужину.
Андрей передернулся, почувствовав неудержимый гнев, который грозил в любую секунду прорваться сквозь маску спокойствия его брата, однако до сих пор оставался незаметным.
– Да, сэр, – казалось, губернатор хотел еще что-то добавить, однако под уничтожающим взглядом Николая смешался. Андрей почувствовал, как в нем просыпается жалость к этому человеку. Я слишком хорошо знаю, как вы себя сейчас чувствуете, мой дорогой губернатор.
Николай медленно обошел вокруг голотанка и остановился менее, чем в метре от губернатора. Несмотря на ощутимую энергетическую волну, которую Николай, казалось, гнал перед собой, губернатор не отступил, что принесло ему в глазах Андрея некоторую толику уважения.
– Командующий генерал мертв, – сказал Николай так, будто его слова были заклинанием.
У Андрея перехватило дыхание, он почувствовал, как возвращается страшная боль, мучившая его весь день. Ледяной ветер легко сдул его защитные механизмы, оставляя его лицом к лицу с воспоминаниями, больнее которых не было ничего. Неужели прошел целый год?
Отец.
Губернатор вскрикнул, словно кто-то ударил его по лицу, и лишь тогда его взгляд упал на чёрную повязку на руке Николая. Он поднял глаза достаточно высоко, чтобы под этим углом увидеть такую же повязку у Андрея. Губернатор открыл рот – словно узкая трещина, расколовшая ледник – и тихим голосом попытался как-то сгладить ситуацию:
– Мне очень жаль, сэр. Я в курсе, что великий генерал умер ровно год назад. Попытка выкрутиться выглядела в лучшем случае жалко.
– Я хотел сказать совсем не то. Я просто спросил, есть ли у вас приказы от теперешнего командующего генерала. Я еще раз прошу прощения за это недоразумение.
Ты говоришь таким покаянным тоном лишь потому, что Николай так на тебя уставился, словно готов тебя разорвать в клочья. Андрей с сожалением покачал головой. Несмотря на тот намек на симпатию, который он ощутил мгновение назад, этот человек ему не нравился.
– Есть только один командующий генерал! – слова Николая, каждое из которых было ис полнено мощи, впивались в губернатора. Выбор выражений не оставлял возможностей для интерпретаций.
– Но сэр, Силы Обороны Звёздной Лиги же не могут оставаться в такой момент без руко водства! Должен быть командующий генерал! Кто-то, кто положит конец этой войне. Кто-то… – взгляд Николая заставил губернатора замолчать посреди фразы. Он в панике взглянул на Андрея, ища помощи. Когда он понял, что с этой стороны он никакой поддержки не получит, то попробовал еще раз:
– Как вы собираетесь остановить эту войну?
– Я не буду этого делать, – немедленно ответил Николай. На этот раз губернатор отступил на шаг:
– Что?
– Вся эта история началась еще с бунта на «Принце Евгении», губернатор. В нашем обще стве есть элементы, которые никогда не смогут жить мирно. Есть индивидуумы, которые слиш ком сильно цепляются за прошлое – они вредны для нашего будущего. Они должны сначала уничтожить сами себя, прежде чем мы сможем приступить к формированию такого будущего, которого хотим достичь. Будущего, которое станет достойным Мечты великого генерала.
Глаза губернатора, словно глаза загнанного в угол животного, шныряли по сторонам. При этом он загребал руками воздух, как не умеющий плавать человек, попавший в штормовое море. Сбитый с толку, он отступил еще на шаг назад, наткнулся на один их раскладных стульев, который с треском повалился. Этот звук на мгновение снял напряжение – времени оказалось достаточно, чтобы у губернатора вновь развязался язык. Несмотря на все возрастающую неприязнь, Андрей поразился его мужеству.
– Вы не можете это говорить всерьёз. Невинные граждане Звёздной Лиги в изгнании – как вы можете допустить, чтобы им было причинено зло?
Николай сделал всего лишь один шаг вперед, что заставило губернатора сглотнуть и отступить на два шага.
– Я совершенно серьезен, губернатор. Я своими глазами вынужден был наблюдать, как ваши невинные граждане поджигали собственные города, пока я пытался их эвакуировать, – голос Николая перешел в рычание, – Пепел десятков тысяч погибших заставил мой язык прилипнуть к гортани так, что я стал кашлять кровью. Я видел, как лучшие из лучших, краса и гордость СОЗЛ, втаптывали гражданских в грязь ногами своих мехов и мыли руки в крови своих про тивников… которые всего лишь парой недель раньше были их товарищами. Я видел, как моих сторонников убивали во сне. Насиловали женщин, резали детей и выбрасывали их тела на помойку в вонючих переулках.