Мечта
Шрифт:
– Может быть, вы наденете свитер или еще что-нибудь? На улице холодно, – предупредил он ее.
Кивнув, Джессика достала из шкафа пиджак и быстро надела его. Так быстро, что Картер не успел ей помочь. Ему пришло в голову, что она тоже хочет как можно скорее выйти на улицу, чтобы избавиться от томительного влечения, но тут же упрекнул себя за такие глупые мысли. То, что произошло между ними, со стороны Джессики было не более чем временным помрачением рассудка.
Она никогда не позволила бы себе почувствовать влечение к такому, как Картер. Хотя вряд ли слово
Они вышли на улицу через парадную дверь и, минуя мощеную подъездную дорожку, ведущую к огромному газону, стали спускаться к океану.
– Сейчас самое лучшее время года, – заметил Картер, полной грудью вдыхая весенний воздух. – Весной все дышит свежестью и молодостью. Недели через две на деревьях появятся почки.
Он перевел взгляд на Джессику, которая растерянно смотрела на океан. Хотя Картер понимал, что его вопрос сейчас не совсем кстати, ему надо было как-то отвлечь Джессику от грустных мыслей.
– А что именно вы хотите сделать из поместья Кросслинов? Если, конечно, вы всерьез намерены за все это взяться.
Она с минуту помолчала. Засунув руки в карманы пиджака, Джессика стояла, высоко подняв голову и расправив плечи. Свежий воздух и прогулка помогли ей успокоиться и стряхнуть себя то странное наваждение, которое овладело ею, когда Картер находился так близко.
– Я пока точно не знаю.
– А вы останетесь здесь?
– Не знаю. Мне будет тяжело здесь оставаться. Но еще тяжелее уехать отсюда. Поэтому я еще не решила. Для меня все это слишком сложно.
Они остановились. Джессика задумчиво смотрела вдаль. Картер проследил за ее взглядом.
– И что же вы видите? – спросил он.
– Нечто компактное и милое. Пристань для яхт. Несколько магазинов. Смотрите, как расположены эти валуны. – Она указала рукой на камни, огибающие берег. – В форме полумесяца. Оттуда открывается прекрасный вид на корабли. А здесь я вижу маленький пляж с небольшими магазинчиками. – Она говорила так, словно все это уже было, а не проходило лишь перед ее мысленным взором.
Картер представлял себе все несколько иначе, но какое это имело значение?
Они двинулись дальше.
– А что вы думаете по поводу этого склона?
– Оставить как есть, разве что проложить дорожки и обнести их живой изгородью.
Они спустились по склону холма на берег, к самому океану.
– Помните, как вы съезжали на санках с этого холма?
– Да уж! У меня были санки, – сказала Джессика. – Новые и блестящие. Они всегда так сверкали на солнце. Потому что я редко на них каталась. Не так-то весело кататься в одиночестве.
– Ну, я бы мог составить вам компанию. С удовольствием прокатился бы на санках вместе с вами.
– Со мной? – с самым невинным видом спросила Джессика.
– Ну да. Может, тогда мне бы эта затея и не очень
Джессика лукаво улыбнулась Картеру:
– Я в этом нисколько и не сомневалась. Картер был рад этой ее улыбке. Пусть она осветила лицо Джессики лишь на мгновение, ведь для нее и это было редкостью. Улыбка очень молодила ее. Да он и сам чувствовал себя моложе, видя, как улыбается Джессика.
– В те годы я был хулиганом.
– Да уж!
– Представляю, что вы обо мне писали в своем дневнике.
– Но я никогда не вела дневник.
– Неужели? Странно. А я думал, что вы из тех людей, которые ведут дневники.
– Вы думали, что я отношусь к занудам?
– Напротив, к творческим людям.
– Я писала стихи.
Он немного нахмурился, что-то припоминая.
– Кажется… да. Вы действительно писали стихи.
– Но я никогда не писала о вас, – быстро заговорила Джессика, словно оправдываясь. – Я писала стихи о том, что доставляло мне радость. А вы в то время никакой радости мне не доставляли.
– А сейчас? – Картер понимал, что спрашивать об этом бестактно, но ничего не мог с собой поделать.
Джессика совершенно успокоилась. Она сама не понимала, что больше этому способствовало: свежий воздух, умиротворяющий шум океана или что-то другое. И теперь ей гораздо проще было общаться с Картером. Теперь она легко смогла ответить на его дерзкий вопрос.
– Ваша кожа стала гораздо лучше, исчезли прыщи.
Картер был очень польщен этими словами.
– Я избавился от этой проблемы только к двадцати пяти годам. Мой подростковый возраст затянулся во многих отношениях.
Джессика понятия не имела, почему он был таким трудным ребенком, но предпочла не спрашивать его об этом.
– А где вы успели так загореть?
– В Ангвилле. В начале марта я провел там неделю.
Они уже дошли до пляжа, покрытого каменистым песком.
– Вам там понравилось?
– Очень. Там так тепло и солнечно. Тихо. Я очень хорошо отдохнул.
Джессике стало интересно, один он туда ездил или нет.
– Вы ведь так и не женились?
– Нет.
Джессика и сама не понимала, зачем заговорила опять в прежнем тоне, язвительно и насмешливо:
– А я думала, что вы были женаты по крайней мере трижды.
Он не стал возражать ей:
– Возможно, я бы так и поступил, если бы вообще когда-нибудь решился жениться. Но, к счастью, и я, и женщины, с которыми встречался, понимали, что брак со мной – плохая затея. Я был бы ужасным мужем.
– Ну, понятно. А теперь что вы думаете об этом?
Картер, проигнорировав вопрос Джессики, продолжал:
– Сейчас мне гораздо сложнее встретить подходящую женщину. У женщин старше тридцати очень сложный характер. А перспектива жениться на двадцатидвухлетней девушке в свои сорок меня не прельщает. Молодые девушки еще не дозрели для брака, а женщины постарше, напротив, слишком созрели. – Он усмехнулся.