Мечтатель
Шрифт:
И слепящая вспышка выдернула её из сна до того, как она успела увидеть происходящее до самого конца. До того, как сон окончательно превратился в кошмар.
«Проснулась? Вот и хорошо».
Не такое уж яркое, как сперва показалось, светящееся пятно поднялось к потолку и там без поспешности угасло. Впрочем, Иан-па оказался прав, как всегда: она уже проснулась. Бьющееся в диком прерывистом ритме сердце начало успокаиваться.
Что случилось?
«Ничего особенного. Но если бы я не разбудил тебя — могло случиться».
Что?
«Не
Магия? Ты хочешь сказать, что я, не просыпаясь, коснулась Силы?
«Можно и так сказать».
Сердце Кимары пропустило удар.
«Ну-ну, тише. Всё хорошо, что хорошо кончается».
Ничего хорошего, — мрачно ответила она. — Я опасна!
В ответ почему-то плеснуло весельем. Впрочем, Иан-па поймал ответную волну тревоги в смеси с возмущением и поспешил объяснить:
«Со всем почтением замечу, что безопасных людей не бывает. Всякий, кто хоть чего-то стоит — опасен. Так что не преувеличивай, пожалуйста».
Ты не понимаешь. Я же просто… я не…
«Недостаточно контролируешь себя? Гм. Ну так (снова) со всем почтением замечу: людей, которые контролируют себя ДОСТАТОЧНО, попросту не существует. Самоконтроль — одна из тех вещей, которых много не бывает. А кроме того, если ты считаешь нужным увеличить этот важный параметр — кто тебе мешает поработать над собой?»
Иан-па взял паузу. А когда снова направил поток своих мыслей, они изменились и неким странным образом углубились:
«Однажды в весьма отдалённом мире родился талантливый парнишка. Возможно, даже слишком талантливый. И он отправился к центру своего мира, где лучшие маги преподавали своё искусство новичкам, чтобы постичь тайны бытия. В предначертанный день, в самом центре мира, на пике силы парнишка сотворил величайшие чары — и тем по случайности нарушил гармонию мироздания. В разрыв реальности проникла безвидная тварь, ранившая парня и с большим трудом изгнанная охранными арканами старших магов. Но даже сильнейшие целители не смогли помочь неосторожному, и лицо парня навеки обезобразили следы когтей…»
Кимара и так «слушала» меня внимательно — но последняя «фраза» заставила её замереть по-настоящему. Вплоть до того, что она неосознанно задержала дыхание.
«После случившегося призвавший в мир зло не мог более оставаться в центре мира и отправился в долгое путешествие. Но куда бы ни отправился парень, безвидная тварь находила его повсюду — ибо их связывали узы, которые невозможно разорвать, как невозможно, вызвав свет, не вызвать этим и тень. Страх завладевал парнем всё крепче; он даже попытался вернуться в центр мира, под защиту старших магов — но барьер ветров не пустил его. И он понял: начатое им одним должно закончиться только его силами. Переплавив страх в страсть, парень перестал бегать от безвидной твари и сам начал искать с ней встречи. А та бежала прочь, как будто страх, изгнанный волей из души парня, перебрался по связующей их нити в душу твари. И настал момент, когда на краю мира долгая погоня завершилась. Парень встал напротив тени собственной силы, как два бойца встают друг перед другом для смертельной битвы…»
Пауза. Тянется, тянется, тянется… и Кимара не выдержала:
А что потом?
«Магия в том мире опиралась на знание Истинной речи. Чтобы получить власть над кем-нибудь или чем-нибудь, волшебнику следовало узнать Имя того, чем он управляет. Именно по этой причине безвидная тварь, лишённая даже определенной формы, так долго гоняла парня: ведь никто не знал её Имени, а потому не мог подчинить её суть. Однако на краю мира парень наконец-то понял, кто его преследовал и кого потом преследовал он. Он назвал Имя твари, и одновременно тварь назвала Имя призвавшего её. И так пресеклась двойственность — потому что у парня и тени с изнанки реальности оказалось одно Имя на двоих».
И… что потом?
«Парень вернулся к центру мира. Шрамы его не исцелились, но зато мудрости во взгляде прибавилось. Впоследствии он стал одним из сильнейших и славнейших магов своего мира».
Но куда делась тварь?
«Никуда она не делась. Парень просто перестал бороться со своей тенью. Достиг точки равновесия, окончательно осознал свою суть… успокоился».
Странная история.
«Уж какая есть. Возможно, я зря рассказал её, и со временем ты сама пресекла бы свою двойственность… вот только далеко не каждому удаются эпические деяния, не каждый находит мудрость без подсказок и помощи. И я не вижу ничего плохого в том, чтобы помочь идущей трудной тропой до того, как страх опрокинет её в пропасть».
В душе Кимары взвихрился маленький ураган эмоций, в сердце которого сочились ядом всего три или четыре слова — смотря по тому, на какой язык переводить мысль:
Считаешь себя самым умным?
«Ничего подобного. Я просто иду по той же тропе — и тоже нуждаюсь в помощи».
Не смешно! Какую помощь я могу оказать тебе?
«Не знаю. Но каждую следующую ночь кошмары, приходящие ко мне, становятся глубже и сильнее, чем раньше. Кажется, я начинаю понимать, каково НА САМОМ ДЕЛЕ назначенное для будущих Охотников испытание…»
Так вот почему ты прервал мой сон!
«Да. Я проснулся немногим раньше тебя — и смог вмешаться».
Это оказалось… неожиданно. Настолько, что Кимара спрятала мысли от Иан-па за пеленой внутреннего молчания — не заметив, что теперь, после многих дней практики в безмолвном общении, для этого вполне хватает волевого усилия без каких-либо телодвижений. Примерно через минуту она выплыла из внутреннего молчания и почти робко сросила:
У тебя есть какой-то план?
«Нет. Ну… не совсем. Я просто не знаю, что выбрать».
Поясни!
«Есть способ простейший. Прерывать кошмары до того, как они наберут силу — как недавно сделал я. Проще не бывает. Это способ Губы и Штыря… они уже третий день ночуют в обнимку, будят друг друга. Но это мера временная: ведь кошмары становятся всё чаще. И проснуться после них всё труднее…»
Мысленный голос Иан-па сочился чем-то вроде глубокой усталости, так что Кимара даже не стала язвить насчёт ночёвок в обнимку. Странный маг, которого всё меньше хотелось называть чужаком, явно думал не об этом.