Мечтатели Бродвея. Том 3. Чай с Грейс Келли
Шрифт:
Это была программа-соперница на конкурирующем канале.
– Когда пойдет передача? – спросила Бесс, актриса, игравшая свекровь. Пейдж часто видела ее в театре на вторых ролях, но так и не запомнила фамилию.
– Как можно скорее. Сетка готова. – Отис Крейн поднял палец к потолку, указав на высшие сферы. – Есть приказ немедля перерезать горло этой стерве Лили. Наш Come on, Osmond! [52] должен сделать кассу. И делать ее долго.
– Как долго, по-твоему?
52
Давай,
– Это, лапочка, решат слушатели.
Простившись со своими новыми спутниками, Пейдж вынырнула из студии среди небоскребов с улыбающимся сердцем. Вечерело, она шла с работы, как тысячи нью-йоркцев.
А вы слушаете радио, мистер Эддисон Де Витт?
Конечно, это не театр, не серьезная пьеса, не Артур Миллер или Теннесси Уильямс. Come on, Osmond! никогда не будет претендовать на Пулитцеровскую премию.
О, никаких сериалов, я полагаю? Тем лучше для меня. Тем хуже для вас, мистер Де Витт.
Пейдж просто влюбилась в этот первый опыт на радио. Ей нравилась ее героиня, лукавая и пикантная, в духе Хэпбёрн. Сериал в комедийном плане рассказывал о перипетиях супружеской жизни. Партнеры, все профессионалы, опытные зубры, были не чета ее однокашникам в Актерской студии. Всё, ей нравилось всё. И потом…
Вы заметили, как красиво порхает мой голос, мистер Де Витт?
…и потом, 72 доллара в неделю. Может быть, и больше, если сериал продержится несколько месяцев. Как знать?
Она шла по проспекту легкой походкой и могла бы поклясться, что ее цель – пансион «Джибуле» на Западной 78-й улице. Однако Пейдж свернула раньше, на перекрестке, который вряд ли вспомнила бы, если бы ее спросили.
Совершенно туда не собираясь, она вдруг оказалась у грифонов, гаргулий и латинских цитат на фасадах в духе старой Англии квартала Тюдор-Сити. Она не бывала здесь после того снегопада перед Рождеством.
Сегодня крошечный центральный сквер заполонили цветы: форзиции, араукарии, петунии, маргаритки, клевер. Щебеча, бегали друг за другом дети. Греческая богиня со своего цоколя наблюдала за ними. Ее розовое гранитное тело было ярче, чем зимой, и, усеянное искрами слюды, блестело на весеннем солнце. Пейдж впервые заметила наклоненный кувшин у ее бедра. Струйка воды лилась из него в зеленую чашу. Зимой вода не текла.
Через несколько минут Пейдж позволила себе поднять голову к Холден-билдингу, дому Эддисона. Ей не надо было считать этажи, взгляд сразу зацепился за тринадцатый и последний.
Одно из больших окон было открыто. Он дома?
Еще совсем недавно – почти четыре месяца назад – она каждый вечер околачивалась вокруг. Ждала часами, терзаемая ужасом и безумной жаждой встретить его.
От тех часов ей самым естественным образом вспомнился сто раз повторенный жест, словно закаменевший в ней: она прислонилась к статуе. Стояла и смотрела, как бегают и лопочут дети. Как благоухают цветы. Как безмолвно вопят гаргульи. Как бежит вода из кувшина богини.
И вдруг на площади появился Хольм.
Пейдж отпрянула – старый рефлекс былых страхов. Но Хольм был один, он нес сумку с провизией. С минуту поразмыслив, она решилась.
Он смотрел, как она идет к нему, удивленный, но не показывающий этого.
– Мисс Пейдж… Здравствуйте. Как вы поживаете?
– Очень хорошо, Хольм. А вы?
– Прекрасно, мисс.
Он пошел дальше к соседнему проулку, где был вход для прислуги и доставки. Она последовала за ним. Хольм болтал без умолку, как будто боялся, что она станет его расспрашивать.
– Погода-то лучше, чем в тот раз, когда вы здесь были, не правда ли? Этот ужасный снегопад… Такой бури не было с довоенных времен, ни пройти ни проехать, казалось, небо в тот день свихнулось…
Он остановился у служебного входа. Она поняла, почему он медлит. Думает, что она хочет подняться. Ломает голову, как от нее отделаться.
– Я спешу, у меня встреча, – соврала она, чтобы не смущать его. – Передайте привет мистеру Эддисону.
– Обязательно, мисс. Положитесь на меня.
Его бесконечно доброе лицо выражало облегчение.
– Как поживает мистер Эддисон? – все же тихо спросила она. После долгой паузы он наконец ответил:
– Сказать по правде, не знаю, мисс. Вы читали его последнюю хронику в «Бродвей Спот»? В сегодняшнем номере?
Пейдж покупала свежий номер каждую неделю. Но сегодня, закрутившись с сеансом записи, не успела. Она покачала головой.
– Боюсь, написав это, мистер Эддисон запустил какой-то процесс. Возможно, что-то серьезное. Телефон сегодня звонит не переставая. Он ушел в полдень, забыв перчатки. До сих пор не вернулся. – Хольм показал полную сумку. – Я даже не уверен, что он будет к ужину.
– Что происходит, Хольм? Что в этой статье?
Он достал ключ.
– Боюсь, я не сумею вам объяснить. Прочтите ее, мисс. Вы поймете лучше меня. До свидания, мисс. Я скажу мистеру Эддисону, что вы спрашивали о нем. Он… он очень хорошо к вам относится, мисс.
Он повернул ключ в замке, еще раз сказал «до свидания» и скрылся.
Пейдж купила «Бродвей Спот» в автомате на Таймс-сквер и сунула его под мышку, не развернув. В «Джибуле» она застала только Черити и Истер Уитти. Девушек дома не было. Ванная была в ее полном распоряжении.
Пока наполнялась ванна, Пейдж спустилась в холл.
– Девять ноль сорок пять Гринвич, – попросила она, сняв трубку телефона. – Мистера Брандо, пожалуйста.
Пока ее соединяли, она сняла туфли.
– Алло? – произнес голос с ленцой.
– Алло, Бад. Это Пейдж.
Она представила, как он стоит, прислонившись к стене, опершись виском о кулак, большой палец за брючным ремнем, телефонная трубка на весу где-то между губами и шеей.
– Я не могу прийти в «Палладиум».
– Ты никогда не можешь прийти в «Палладиум», – безмятежно прошелестел он. – Засада. Там будет конкурс на самые красивые косы у школьниц, ты бы заняла первое место.