Мечтательница
Шрифт:
— Это какое-то гребаное дежавю!!! — взревел я, понимая, что это третье наше соперничество с Ярой и опять, что-то пошло не так. Как в замедленной съемке, я наблюдал, как ее машина теряет управление на обледенелой дороге и летит к чертям с трассы. — Яра!!! — крик ужаса сорвался с губ, а сердце едва не остановилось
Я чуть не улетел следом. Честно, стало все равно. Но навык экстремального вождения, не пропьешь. Я все же остановился и побежал к перевернутой хонде. Кое-как открыл искореженную дверь, увидел светлую прядь и кровь, много крови. Неет!!!
21 — 22
Мы
Опять это чертова скорость и бешеная гонка. Рев покрышек сводит с ума. Нет, слава богам, я не участница, а всего лишь наблюдатель, но почему же так сердце колотится в груди? Черт! Это же Егор и она, моя сестричка, мать её! Только осознание не приносит облегчение, потому как следующая картинка кардинально меняет суть происходящего. Я уже знаю, что это конец, ее конец, такой беспощадный и бестолковый. Допрыгалась.
От отчаянного крика любимого я проснулась в холодном поту. Сердце стучало как у загнанного зайца. Руки дрожали.
— Егор?! — неосознанно, на автомате позвала мужа. Потом опомнилась и заблокировала менталку. — Черт! Ну родственничек, ты у меня попляшешь! — вспомнила недобрым словом Сафронова.
Сейчас глубокая ночь, но мне плевать. Быстро соскакиваю, одеваюсь, бегу к соседке, бабушке-божьему одуванчику. Не хотелось бы её тревожить, но придется.
— Зараза, — обругала себя, — человек спит, а ты? — так и бурчала, пока пальцем топила кнопку дверного звонка.
— Кто там? — раздался дрожащий голос старушки.
— Это я, баб Лиз. Жанна, — да, она меня знает по таким именем. Конспирация, твою налево. Все-таки это ненавистное имечко мне роднее и привычнее, чем какое-нибудь другое.
— Деточка, что случилось? — едва отворив дверь, взволнованно спросила меня Елизавета Михайловна.
— Баб Лиз, без паники, — обнимаю ее. — Можно от тебя позвоню, а то у меня телефон сломался? — несу какой-то бред, даже особо не заморачиваясь правдоподобностью своего ночного вторжения к бабульке.
— Конечно, конечно, Жанночка, — согласилась она, не скрывая тревогу в глазах. Я скривилась, мучая себя угрызениями совести.
— Баб Лиз, ничего серьезного, правда, — прошептала я ей, схватив трубку и набирая номер такси. Благо, нужные цифры сами собой всплыли перед глазами. — Я съезжу в город и вернусь.
— Господи, деточка, куда ж ты на ночь глядя-то собралась? — разнервничалась еще больше она.
— Да я растяпа, совсем забыла, что ко мне сестра с племянником приезжают, я обещала встретить. А сама запамятовала, да еще и телефон утопила. Вот, — на ходу оправдывалась я, пока слушала гудки в трубке, дожидаясь ответа диспетчера. Уснули там все что ли?
Наконец услышав голос оператора, я назвала свой адрес, а вот с адресом поездки пришлось соврать. Понадеялась, что договорюсь на месте с таксистом. Ни к чему бабе Лизе знать, что я в Питер собралась. Да и странно бы было, если бы я ехала встречать “сестру” так далеко, коли в этом тихом городке тоже как ЖД вокзал есть и поезда дальнего следования проходят.
Через двадцать минут томительного
— Сколько? — устав слушать эти сопли, спросила напрямую его. — Уж диспетчеру найдете, что сказать. Сломалась, машина, например?
— Десять, — алчно сверкнув глазами, неуверенно ответил он.
— Двадцать, — твердо сказала ему, — едем уже скорее. Да, и чтобы не гу-гу никому о такой странной клиентке, — сурово посмотрела на него. Он конечно же, закивал, суетясь и предвкушая заработок. Пусть радуется, память я ему все равно сотру об данном эпизоде. Как, впрочем, сделала это с прекрасной бабушкой Лизой. Ни к чему ей лишние тревоги и проблемы. Хах, кто-то умный говорил, что это невозможно, усмехнулась я своим мыслям. Вот и зря, папанька, ты не верил в мои силы. За месяцы безделья я много у себя способностей обнаружила. Со стиранием памяти озадачилась еще в первые дни пребывания в этом захолустье. Ну а как же? Если тут народу мало, чужак сразу бросается в глаза, а мне надо как-то было оставаться незамеченной и не найденной людьми Романова.
В город мы добрались уже под утро, даже удалось немного вздремнуть в пути. Я попросила высадить меня у Ладожской, напоследок поманипулировала с сознанием дядечки, чтобы забыл о своей пассажирке и выскочила из автомобиля.
Брр. Прохладно. Поёжившись от ветра, направилась ближе к вокзалу, а точнее мне срочно нужен телефон-автомат. Завидев желанное средство связи, быстро метнулась к нему и по памяти набрала номер. В трубке вместо гудков послышался хит этого лета “Деспасито”. Фыркнула, закатила глаза, уставая слушать зажигательную композицию, а Сафронов, паразит, трубку не берет. И, о, чудо, услышала его заспанное: “Алло”
— Бодрого утра, родственничек! Дрыхнешь? — прошипела недоброжелательно.
— Яра, какого?!
— Такого! Твоих рук дело? — все больше сердилась я.
— Ты с ума сошла?! — запаниковал он. — Только не говори, что ты здесь.
— Я и не говорю, — хмыкаю. — Ты так и не ответил на вопрос.
— Я не понимаю, о чем ты? — в голосе столько недовольства
— Карина, — выдыхаю.
— Карина? При чем здесь Карина?!!!
— При том. Она разбилась сегодня ночью. Насмерть.
— Твою ж! — я, отвела трубку от уха, не желая слушать отборную порцию мата.
— Успокоился? — спросила, уловив паузу в эпичном монологе.
— Какой, на хер, успокоился?!!! — завопил Максимка. — Эта сука мне все планы порушила. Как теперь к папеньке её подступиться, а? Все коту под хвост.
— Тихо! — рявкнула я. — Может оно к лучшему.
— Что к лучшему, Яр?! Что?! Они так и не оставят тебя в покое! Я же этого старого пердуна хотел…
— Заткнись! — прервала его. — А вот это уже не твоя проблема. Ты не Дубровский, а я не твоя Маша. Макс, не надо. Я сама справлюсь.