Мечтательница
Шрифт:
— Ты еще здесь?! — Зарычал на меня Дубравин. — Живо в машину и по газам!
— Быстрее! — Рявкнул Сафронов. Уже вдвоем на меня ополчились.
— Без сопливых! — Раздувая ноздри, ответил я, загружаясь на заднее сиденье в машину Сафронова. Меня сейчас волновало больше состояние моей девочки.
— Егор, этот сопливый мне жизнь спас, — сказал Влад, обернувшись ко мне с переднего кресла, рядом с водителем. Водитель же, скрипнув зубами, вжал педаль в пол.
— Я и не сомневался, — буркнул в ответ и снова прислушался к дыханию Яры. Проверил пульс,
Привет из прошлого.
Белый свет в конце тоннеля — это то, что я думаю? Нет, нет, нет! Не хочу, пожалуйста. Кого умоляю, сама не знаю. Только отчаянно чувствую, что еще рано, что это ещё не конец. Не может такого быть!
Но белая завеса рассеивается и вдруг я вижу ее. Прозрачный и такой притягательный образ Мамы. Здесь, уже не задумываюсь, мчусь к ней, пытаюсь обнять. Только заключить в объятия родного человека не получается. Я, в ступоре, застываю рядом.
— Мама? — Сглатывая ком горле, тихо зову ее я. — Это ты?
— Да, Славочка, родная моя, — ласково отвечает она.
— Славочка? — Удивляюсь еще больше. — Мам, почему?
— Почему, не Жанна? — улыбается мама. — Потому что это не твое имя, доченька. Пришлось брать тогда, которое дали.
— Мамочка, любимая, — снова тяну к ней руки, — я так скучаю.
— Я знаю, солнышко, — с грустью смотрит на меня. — У меня все хорошо, правда.
— Я… умерла?
— Нет, что ты! — Пугается она. — Тебе еще рано сюда, детка. Тебя вот муж ждет. Погрезила и будет. Не пугай его так. Да и внуков я еще хочу увидеть. Тебе пора.
— Но, мам, а как же? — растерялась окончательно, когда ее образ стал стремительно меркнуть.
— Люблю тебя, доченька.
— И я.…тебя люблю, мама, — шепчу сквозь слезы, в отчаянии пытаюсь поймать ее руками, но только несуразно хватаю ладонями пустоту. — Нееет! — кричу ей, но мамы уже и след простыл.
Слезы застилают глаза, ничего не вижу, а потом еще появляется неприятное ощущение рези, словно песка насыпали в них. Давит виски. И воздуха не хватает. Пытаюсь вдохнуть, но кислорода нет. Боль в легких просто разрывает. Краснею, бледнею и ощущение глаз из орбит. Наконец, улавливаю глоток воздуха, жадно хватаю его ртом. А потом пытаюсь открыть глаза, со стоном. Но ничего не выходит. Только слышу шум приборов, противный такой характерный писк. В больнице, значит. Что, и правда, очнулась что ли? А потом услышала голоса.
— Она пришла в себя! — Взволнованно произнес мужчина громким шепотом. — Зови врача!
— Тихо ты! — Шикнул на него второй. — Сейчас.
Так как они говорили приглушенно, я не поняла кто это. Только могла предположить, что это Влад или Егор. Ну, или Максим, на худой конец.
Веки никак не желали подниматься. Боль в груди и во рту пустыня Сахара, не могу и слова выдавить.
— Тише, тише, моя хорошая, — гладит по щеке Людмила.
— Ба, — хриплю я. — Пи…ть.
— Сейчас, родная, — успокаивает она. — Только глоточек, хорошо? Тебе пока нельзя.
Спорить. Бесполезно. Глотаю жадно воду из поднесенного ко рту стакана
Открываю глаза, и первой замечаю бабулю, улыбаюсь ей.
— Как же ты нас напугала, Греза, — причитает она, всхлипнув.
— Ну будет, мама, — успокаивает ее Влад, который подходит ближе и попадает в поле моего зрения. — Ярослава, не увлекайся, — строго обращается ко мне. — Ты еще слаба, чуток подлечила себя и хватит для начала. А то, знаю тебя, опять без чувств свалишься.
— Папа, — возмущаюсь его словам. Тоже мне, будет еще выговаривать!
— Вот именно. Папа! — Хмыкает. — Не спорь, Ярослава. Дай почувствовать себя родителем.
— О, как, пробрало, — усмехаюсь в ответ.
— Малыш? — услышала я голос еще одного присутствующего в палате и обернулась в его сторону. Мои брови поползи вверх, а рот невольно открылся в форме буквы “о”. Я смотрела и не понимала, меня глючит или что? Может все-таки я умерла?
— Игорь?! — Все же просипела я, заставив своим возгласом всех нахмуриться, в том числе и призрака напротив.
— Детка, все хорошо? — Заволновалась снова Мила.
— Эээ… — Я шокировано перевела взгляд с мужчины на нее.
Мощная волна эмоций невольно пошла по организму. Удивление, шок, боль, осознание момента. И меня озарило. Твою мать!!!! И теперь, не задаюсь вопросами, как такое может быть? С моими возможностями, все ребусы прошлого встали на места. И не спрашивайте, как я не признала сразу… Все-таки тридцатипятилетний лохмато-бородатый байкер из прошлого и 20-летний молодой парень без растительности на лице как-то не сильно между собой сочетаются. Теперь вот наблюдаю второе пришествие, ага.
Я закрыла глаза, пытаясь погасить пожар чувств от обиды и его предательства. А как это можно еще охарактеризовать, а?! Все-таки, хладнокровие не мой конек, огонь в организме опаляя внутренности, проявился и весьма своеобразно. Дар ему в помощь.
Папа с бабулей стоят в недоумении, а мерзавец напротив сам еще не догнал суть момента. Я сильнее стиснула кулачки, пока мое тело трансформировалось, превращаясь в образ долговязого цыпленка пятнадцатилетней давности. А что? Пусть посмотрит, сволочь. Может узнает?
— Жанна? — О, не прошло и года, как вымолвил товарищ, изумленно хлопая глазками. Козел!
— Дочь, в чем дело? — Насупился Влад. — Что за фокусы?
— А это папочка, спроси у своего так называемого дружка, — прошипела в ответ, и кипя от гнева, с трудом, но привстала с больничной койки. Все трое кинулись ко мне.
— Стоять! — Рявкнула на всех и меня понесло. — Фенита ля комедия!!! Надоело! К черту все, ясно?!! Нет Грезы больше! Была Раскольниковой, ей и останусь!!! Да, муженек? — Ехидно спросила у Игоря-Егора. — Что, не прельщаю? Хрен тебе, а не Ярослава! Развод и девичья фамилия!