Мечтательница
Шрифт:
– Что обсудили? – Он напрягся, руки его сжались в кулаки, на лбу залегла глубокая морщина.
– Твоя тетя верит, что общается с духом твоей матери, – тихо пояснила Селин.
– Я не просто верю в это, – пояснила Ада. – Я на самом деле слышу ее.
Селин мягко сказала:
– Я уверена, что так и есть, тетя Ада.
– А я уверен, что нет!
Лицо Корда говорило о том, что он ужасно разозлился, и Селин пришлось взять его за руку. Как ни страшен был охвативший его гнев, но при одном ее прикосновении он исчез, словно промчалась
– Она думает, что разговаривает с моей матерью, а ты в это веришь?
– А кто может доказать, что это не правда? – возразила Селин.
Корд посмотрел сначала на одну женщину, потом на другую и вскинул руки:
– Я привык жить без женского окружения и сейчас начинаю думать, что вы все – взбалмошные болтушки. – Он поднялся и перешел к своему месту во главе стола. – Я не хочу больше это обсуждать, тетя, если вы не против, – сказал он, садясь.
– Расскажи нам, что ты узнал вчера, – попросила Селин, чтобы сменить тему и вместе с тем удовлетворить свое любопытство относительно работы на плантации.
Завтракая, Селин слушала, как Корд подробно, словно это отчет о проделанном за день, рассказывает, что увидел и услышал вчера. Он похвалил тетю за умелое управление хозяйством и отдал должное рабу по имени Бобо.
Селин наблюдала за тем, как он говорит, как непринужденны его поза и манеры. Она вспомнила, как вчера ночью двигалось его тело, когда он наполнял ее собой. Она не могла удержаться от воспоминаний обо всем, что он сделал и что заставил ее почувствовать. Селин ощутила, как медленно краснеет, вспоминая свои безудержные крики, когда он довел ее до исступления. Ей казалось, что она слышит, как звучал его голос, когда он сам достиг вершины блаженства.
Как же он мог оставаться настолько безразличным теперь? По его виду невозможно было судить, тронут ли он хотя бы чуть-чуть тем, что произошло между ними.
– Ты в порядке, Селин?
Корд наклонился к ней, не сводя с нее глаз, и Селин не могла оторваться от этой темной бездны, не умея подобрать нужные слова.
– Я… ну… я…
– Ты пылаешь огнем.
– Я прекрасно себя чувствую, правда. – Она опустила глаза в тарелку и принялась выкладывать в рядок горошины перца.
– А ты вообще спала, дорогуша? – Ада участливо наклонилась к ней, опершись о край стола.
Селин почувствовала, что ей становится еще жарче.
– Конечно, спала.
Слава Богу, Корд ничего не сказал, но когда Селин подняла на него глаза, то заметила, что на его губах заиграла улыбка.
– Так что ты собираешься делать сегодня? – спросила Селин, быстро переводя разговор на другую тему.
Корд вернулся к действительности:
– Я собираюсь посмотреть, что необходимо сделать для того, чтобы привести в порядок дом и сохранить урожай этого года. А ты, может, поможешь мне – возьмешь на себя сад и наведение порядка здесь?
Селин кивнула, довольная тем, что и
– Ты хочешь восстановить все так, как было прежде?
– У нас все равно нет ни одного плана или чертежа, которыми мы могли бы руководствоваться.
Очевидно было, что это ему не безразлично, но он не хочет подавать виду. Селин порадовалась тому, что легко может воспользоваться его воспоминаниями, которые помогут ей.
– Я могу спросить у Элис, как здесь все было, – вызвалась Ада.
Корд потер переносицу и вздохнул.
– Я отправлюсь на завод, – сообщил он. – Не могу больше терять время на разговоры о привидениях-консультантах. – Он отодвинул стул и поднялся.
– Я тебя огорчила, дорогой Корд? – Ада в отчаянии ломала пухленькие ручки. На глазах ее заблестели слезы.
Корд это заметил и, обогнув стол, остановился за стулом тети. Он протянул руки, взял ее ладони в свои и улыбнулся. И вдруг Селин сделала удивительное открытие: этот человек, который так старается скрыть ото всех свою уязвимость, улыбкой способен очаровать даже самое бесчувственное существо.
– Тетя Ада, я совершенно не огорчен.
– Но ты не веришь про Элис, да?
– Боюсь, что нет.
Ада вздохнула.
– Твою матушку расстроят эти слова, – сказала она.
Корд выпрямился и заметил, что Селин внимательно за ним наблюдает. Понимающая улыбка тронула уголки ее губ, самых сладких на всех, которые он когда-либо касался. Селин сидела спиной к окнам, и солнечный свет искрился в ее длинных распущенных волосах. На ее нижней губе осталась капелька джема, он увидел, как она слизывает ее кончиком языка, и едва удержался, чтобы не сделать это за нее.
Когда она незадолго до этого вошла в столовую, он почувствовал, как учащенно забилось его сердце. Если бы не присутствие тетушки, он схватил бы ее в охапку и унес наверх, в постель.
Почувствовав на себе его взгляд, Селин постаралась не обращать на него внимания, но зарделась и ниже склонилась над тарелкой, словно ее больше всего на свете интересовала еда. Он снова обошел вокруг стола и остановился теперь позади стула Селин, едва не взяв в руки ее ладони, как только что сделал с тетей Адой, но сдержался. Он хотел, чтобы близость, которая связала их, осталась за закрытыми дверями. Если он привыкнет к тому, что она рядом, и будет зависеть от нее, добром это не кончится.
– Я не знаю, когда вернусь, – сказал он.
Она подняла на него взгляд. Щеки ее пылали, глаза были полны жизни и обещаний. Несмотря на твердое решение осмотреть поместье, он готов был схватить ее в объятия, унести наверх и закрыть за собой дверь до самого вечера.
Однако не успел он пошевелиться, как вдруг в комнату ворвалась Ганни. Она начала что-то говорить Аде, но вовремя вспомнила о Корде и обратилась к нему:
– Пришел колдун. У наших дверей несчастье. – Страх в ее глазах говорил сам за себя.