Мечты на мертвом языке
Шрифт:
Фейт положила руку отцу на колено. Папа, дорогой, сказала она.
Мистер Дарвин чувствовал свободу самозабвенной любви. Я должен сказать тебе правду. Фейт, дело вот в чем. Я не хотел говорить об этом по телефону. К нам приезжал Рикардо. Я не хотел говорить об этом при мальчиках. Мы с твоей матерью… Она, увидев его, была в шоке. Отправила нас попить кофе. Я и не думал, что он такой интересный молодой человек.
Не такой уж и молодой, сказала Фейт. И отодвинулась от отца — совсем чуть-чуть.
Для меня молодой, сказал мистер Дарвин. Молодой — это не просто нестарый. О чем тут спорить. Ты понимаешь то, что понимаешь ты. Я понимаю то, что понимаю я.
Хм! — сказала Фейт. А тебе известно, что он не приходит повидаться с детьми? И еще он должен мне кучу денег.
Ага, деньги! Может, ему стыдно? Денег у него нет. Он мужчина. Наверное, ему стыдно. Ах, Фейт, зря я начал этот разговор. Когда речь идет о Рикардо, ты становишь невменяемой.
Здорово! Рикардо с тобой мило побеседовал, и я уже невменяемая.
Фейти, умоляю, не заводись. Тебе бы пожить спокойно. Может, ты сама себе накликиваешь неприятности? И район у тебя жуткий. Лучше бы ты переехала.
Переехала? Куда? На что? О чем ты говоришь?
Давай не начинать. Я хотел о другом поговорить. О серьезных вещах, девочка моя, по сравнению с которыми Рикардо — это пустяк. Я принял решение. Твоя мать со мной не согласна. Дело в том, что я больше не желаю тут оставаться. Я все обдумал. Твоей матери здесь нравится. Ей мнится, что она в чудном тихом кибуце, плюс, к счастью, здесь нет Иордании с одной стороны и Египта с другой. Она сидит себе. Она вяжет. Она читает слепым вслух. Дает уроки по так называемой вышивке. Она организовала здешних женщин. У них теперь есть исторический клуб. Не забывайте прошлого. Можешь представить, он так и называется.
Пап, к чему ты ведешь?
Веду? Веду я к фактам. Ты совершенно правильно сказала. Я не хочу здесь оставаться, я тебе уже говорил. Если я не хочу здесь оставаться, мне надо отсюда уйти. Уйду, значит, придется оставить маму. Это, конечно, будет ужасно — если я оставлю маму. Но, Фейт, я не могу больше здесь жить. Это невозможно. Такая жизнь не для меня. Я не чувствую себя старым. Никогда не чувствовал. Мне просто было жаль твою мать — мы были так близки. У нее уже не было сил вести дом как прежде. После операции она очень изменилась… тебя, когда все это стряслось, с нами не было. У тебя уже была собственная личная жизнь… так вот, для нее тут все равно как в «Гранд-отеле», только тут еще полно земляков. Она видит в Гегель-Штейн не злобную ядовитую старушку. Она видит колоритную, полную жизни даму-матриарха. Она не видит, что близняшки Биссель — жуткие старухи далеко за восемьдесят, впавшие в детство и провонявшие насквозь мочой. Они замечательные — вот как она их видит! Посмотрите все, они всю жизнь прожили вместе! Ах, она совсем не то видит! Фейти, она просто не замечает!
И что же?
И то, сам Рикардо на днях сказал: Вы нисколько не похожи на старика, вы носитесь туда-сюда, вверх-вниз, вы фонтанируете идеями.
Так оно и есть… Троцкий говорил, что самая большая неожиданность для человека — это его старость. Ну, ладно. Я вот о чем: я этого не чувствую. Вот что удивительно. Вот что интересно: ему было что сказать на любую тему. Прежде я не мог оценить его по достоинству. Его выкинули в дверь истории, так он лезет в окно — и располагается в гостиной, извини, это я про то, что не чувствую себя стариком. Не чувствую. Фейт, ты меня понимаешь?
Фейт надеялась, он не то имел в виду, что поняла из его слов она.
О да, ответила она. Наверное. Ты чувствуешь себя здоровым и полным сил. Ты это имел в виду?
Больше, намного больше. Он вздохнул. Как тебе это объяснить, девочка моя… Ну, допустим, так. Мне точно нужно отсюда бежать. Это конец. Это конечная станция. Так?
Ну, так…
Конечная. Будь это возможно, я бы развелся с твоей матерью — такое у меня теперь отношение к жизни.
Пап! — сказала Фейт. Пап, ты что, нарочно меня подкалываешь?
Да ты последняя, кого я буду подкалывать, ты сама так настрадалась от перемен в жизни. Нет. Я бы развелся с твоей матерью. Это было бы честно.
Ой, пап, ты же на самом деле не станешь, хотя… Но ты же этого не сделаешь.
Естественно, я не мог бы бросить ее в таком положении, но, главное, я не могу. Фейт, ты же знаешь, почему я не могу. Ты просто забыла. Потому, что мы с ней так и не поженились.
Не поженились?
Нет. По-моему, если ты прожил с человеком столько лет, это почти так же законно, как если бы раввин самолично водрузил на вас венки из июньских роз [45] . Однако проблема эта с шипами — как и сама роза. Если не женились, как можно развестись?
45
Браки, заключенные в июне, считались самыми удачными еще у древних римлян, поскольку 1 июня праздновался день богини Юноны, покровительницы брака.
Пап, погоди, дай разобраться. Ты собираешься оставить маму?
Нет-нет-нет. Я собираюсь бежать отсюда. Если она уйдет со мной — что ж, отлично, но жизнь будет совсем другая. Если не уйдет, нам придется проститься.
Не поженились, повторила про себя Фейт. Ох… да как же так вышло?
Не забывай, Фейт, мы были не такие, как ты. Мы были идеалистами.
Да уж, вы были идеалистами… — сказала Фейт. Она встала, обошла скамью, посвященную Теодору Герцлю. Мистер Дарвин смотрел на нее. Она снова села и решила рассказать ему, простодушному, о реальном, обычном мире.
Знаешь, папа, у меня в настоящий момент три любовника, и я еще не знаю, за кого именно выйду наконец замуж.
Что? Фейт…
Понимаешь, папа, я такая же, как ты, я идеалистка. Мир все больше стремится к идеализму. Все это чистый идеализм. Люди хотят только самого лучшего, совершенного.
Ты шутишь.
Шучу? Какие тут шутки? Почему Рикардо сбежал? Тут все ясно: он идеалист. Он считал, что где-то существует нечто совершенное. И я говорю: Так и есть. Я тоже так хочу. Меня где-то поджидает нечто совершенное. Как ты думаешь, кого из любовников мне выбрать? Я не могу решить.
Фейт! С тремя мужчинами, ты спишь с тремя мужчинами. Я отказываюсь в это верить.
Правда. Все за одну неделю. Как тебе такое?
Фейти! Фейт… Как ты могла так поступить? Б-же ты мой, ну как? Только матери не говори. Я ей ни за что не скажу. Ни за что.
Пап, ну что в этом такого ужасного? Что?
Ты мне вот что скажи, сказал он тихо. Зачем? Зачем ты такое с ними делаешь? У тебя нет денег, вот в чем дело. Да, сказал он себе, у девочки нет денег.
О чем это ты?
О деньгах…