Мечты прекрасных дам
Шрифт:
– Сэм, ты уже не пират, я сделала тебя приличным человеком.
– Мне так трудно оставаться именно таким. В особенности эти походы в церковь, если мне туда придется ходить до конца жизни. Правильно говорит Эли, мне больше подходят путешествия.
– Бога ради, куда? – спросила Мами.
– На юг, к Филиппинам: купим лодку, будем ловить сардин и ставить сети на кильку и омаров, а потом продавать их на рынке по два десятицентовика за сеть. Тебя это устраивает?
– Нет, только не меня, Черный Сэм. Я привыкла работать на земле!
– Значит, наши пути разойдутся?
– С меня хватит путешествий.
– Малумба, до чего же ты упряма.
– Да что ты, Сэм. Я и так вся испереживалась, как подумаю, что мне придется тебя потерять… ведь я полюбила тебя навеки. Однако ты нипочем не заставишь меня бросать в море сети ради каких-то там рыбешек; еще неизвестно, попадутся ли они в сеть. Мне нужен комфорт.
Сэм еще раз наклонил голову и внимательно прислушался. Они остановились, их босые ноги утопали в песке.
– У тебя и впрямь что-то с головой, – заметила Мами. – Что ты слушаешь, ну креветки шуршат, эка невидаль! Пошли!
И она потащила его вперед.
– Что-то не так. Я чувствую это, – заметил Сэм. – Что-то мне тревожно на душе.
– У тебя вообще не было души, пока я ее не спасла, – сказала Мами. – Тебе постоянно что-то мерещится, потому что у тебя совесть нечиста. То ли дело мой Растус – у него душа была, как огонек.
– Удивительно, что он не сжег себя, – ответил Черный Сэм.
Они продолжали брести, шлепая голыми ногами по маленьким лужицам и углублениям в песке. Джеймс с холма увидел их в бинокль.
– Вот одна парочка, – сказал он.
В два часа ночи Милли проснулась и подошла к окну. Она посмотрела вниз на пляж, освещенный полной луной.
Панорама моря, земли и неба расстилалась перед ней, полная спокойствия. Как всегда, луна гипнотизировала ее, и Милли не могла оторвать взгляда от красоты природы.
В такие моменты ее память снова вызывала образ умершего Тома Эллери. Или детские воспоминания о застывшей морде лисицы с оскаленными зубами и капающей кровью. О мертвой самке лисицы, в тот момент, когда ей отрубали голову. Но сегодня ей не снились кошмары, она вообще не видела никаких снов.
Рядом с ней среди разбросанных простынок спал Эли. До чего он был сегодня ретивым и соблазнительным, но сейчас его ничто не могло пробудить ото сна. Он был неутомимым любовником, но сейчас он был полностью опустошен.
Милли улыбнулась и подумала, что с этим человеком она могла бы проехать всю вселенную, и пережить голод и холод, и жариться под лучами невыносимого солнца. Она жаждала вечно быть рядом с Эли Боггзом, всю свою жизнь.
Она вспомнила поэму, которую учила наизусть в детстве. Ее слова словно зазвучали в этой комнате, похожие на звон отдаленного колокола.
«Если уйдешь ты, я не умру, и не нарушу криком печали, мой сладостный друг, тверди небесной.»Милли вернулась в постель и продолжала разглядывать мужчину, лежавшего перед ней. Темное лицо на белизне подушки.
У него были другие женщины, она знала об этом. Скоро он проснется и потянется к ней. Он занимался тем же и с другими женщинами до нее. До того, как она вошла в его жизнь. Милли подумала, не бросит ли он ее, как бросал женщин, бывших с ним до нее?
Лунный свет через решетку упал на лицо Эли. «Как же он красив», – подумала она. И еще она подумала, что не имеет права обладать таким великолепным любовником. Он был мечтой всякой женщины! Будь она красавицей или простушкой. А для нее эта мечта превратилась в реальность: этот мужчина лежал рядом с ней, с Милли. Она вдруг разволновалась. А что она могла предложить ему взамен? Совсем немногое. Джеймс во время своих неудачных попыток заняться с ней любовью грубо перекладывал всю вину только на нее. Эти раны, наверное, никогда не заживут. Он напрочь подорвал се уверенность в себе, в ее женской привлекательности. «…Наверное, я сошел с ума, когда тащил тебя с другого конца света, когда у меня здесь был такой выбор среди молодых английских девушек»
Он отворачивался от нее, а Милли лежала, глядя в потолок, и мечтала о том, что когда-нибудь утром она проснется, посмотрит в зеркало и увидит перед собой потрясающую красавицу.
Однако же Том Эллери считал ее прекрасной. А Эли? Конечно, характер и внутренняя красота тоже кое-что значили для мужчин…
Эли вдруг проснулся, как будто почувствовал ее горе. Он повернулся к ней и протянул руки.
– Привет, моя красавица, – промолвил он. Милли могла бы вытерпеть его пренебрежение, по его доброту она вынести не могла и… расплакалась.
– Тебе не спится? – спросил ее Эли.
Он встал с постели, подошел и обнял ее.
– Я спала, но мне приснилось, что ты покинул меня.
– Но теперь ты проснулась и видишь: я рядом с тобой.
Милли стояла в кольце его объятий. Они дышали в унисон и, казалось, были удивительно близки друг другу. Потом Милли сказала:
– Ты понимаешь, что через несколько дней нам придется расстаться?
– Почему?
– Потому что все против нас, Эли.
Он снова мгновенно стал храбрым авантюристом.
– Что же нам делать? – Он беспокойно метался по комнате. – Может, ты опять хочешь поговорить о долге перед обществом и прочей ерунде…
– Ты украл их деньги. Ты можешь оскорблять их, угрожать их семьям, но ты не должен красть их деньги – за это они тебя сожгут заживо!
– Кто посмеет это сделать?
– Джеймс, Скофилд и все остальные.
Он помолчал и потом сказал более спокойно:
– Да, они точно попытаются сделать это. Сэм предупреждал, что мы сможем выбраться из Пасти Дракона с большим трудом, потому что они вызвали на подмогу британский флот. Что же мне, по-твоему, нужно делать?