Мечты - сбываются
Шрифт:
– Сержант, я тебе говорила, что я тебя люблю? – сама при этом ерзаю на спине, пытаясь устроится поудобнее. Выходит так себе - снизу камни и бугры, а сверху угловатые щитки брони.
– Дура,- говорит сержант, целуя меня между ухом и глазом. – нашла время.
– И не скажу – я блок сняла, четыре секунды.
– ВОЗДУХ!!! УКРЫТЬСЯ!!! – отомстил, зараза, правое ухо теперь кроме звона долго ничего не услышит, да и ребра похрустывают отчетливо, а этот лось еще и ерзает, стараясь прижать каждую мою часть исключительно ребристой бронепластиной.
А глаза тем временем видят внешнюю «картинку»,
– Слезь, раздавишь, - но он вместо этого ухватил меня левой рукой за шкирку и забросил глубже по ходу к КНП, тяжело рухнув сверху. На мой придушенный писк рявкнул:
– Тихо лежи счас отве… - договорить не успел, когда несколько близких ударов казалось, перевернули мир, и боль погасила свет.
Медленно выгребаю наверх, к размытому пятнышку света, и тут, какая то добрая душа решает мне помочь. Вибриссы протират какой-то дрянью, от которой тело само выгибается дугой, а желудок пытается выпрыгнуть наружу, но – размытое пятно превращается в «аварийный» фонарь, а напротив проявляется на фоне неба сержант. Он самозабвенно лупит меня с двух рук по морде. Клацаю зубами, но движения заторможены - успевает сдержать удар левой, зато лупит с правой так, что едва не прикусываю язык.
– Отставить.
– Есть, - он с сожалением отпускает занесенную руку.
– Ты меня чуть не задушил кабан или… КУДА МЕНЯ?!
– Ноги, - отвечает сквозь зубы сержант, что-то делая с моей лучшей половиной.
Сцепив зубы, чтобы не заскулить, не от боли - ее пока нет, а от безысходности, отворачиваю морду в бок и зря. Глаза упираются в перетянутые жгутами культи, заканчивающиеся чуть раньше того места где должны были быть колени. Не сразу понимаю, что этот обрубок – мой капитан, причем он жив и смотрит прямо на меня, пытаясь ободряюще улыбнутся. Не выдерживаю, хрен с ней с офицерской выдержкой.
– Что там? – Сержант прерывает свои манипуляция и, неожиданно тепло, смотрит мне в глаза.
– Что расставить пошире у тебя есть, и чем мужика к себе прижать – тоже. Кости целы, а мясо… мясо нарастет.
Сержант исчезает на миг, чтобы появиться вновь, держа что-то в руке. Что-то мне невидимое из-за размазавшегося изображения.
– Так, мураши опять зашевелились, я тебе даю Качу (К14) двенадцать минут у тебя будет, забираешь капитана и ползи отсюда – на точку три, туда летит крокодил. До поворота на карачках, а дальше, если сможешь встать – бегом. Все, валите отсюда начальство хреново! Мураши близко, а вы мне их посчитать не даете!
Встаю, как приказано - в коленно-локтевую позицию и мне на спину кладут капитана, он хватается крепко – сцепляя в захвате кисти и локти. Напоследок не выдерживаю и выдаю ЦУ возящимся возле спарки сержанту
– Ты постарайся сразу снайперов выбить, они тебе только и опасны, - вдохновенно вру я, сама в это вранье веря.
Получаю, за доброе слово, совершенно нецензурное, но как, ни странно, вполне выполнимое пожелание от сержанта и «волшебный пендель», от так и не сказавшего ни одного слова второго, в результате чего первую часть пути прохожу галопом, потихоньку переходя на более экономичную рысь.
До желанного поворота оставалось еще пятьдесят метров, когда за спиной зазвучала лающая очередь спарки, чтобы захлебнутся через три удара сердца. Казалось уже все - и поворот так и останется последней и недостижимой мечтой в моей жизни, но через две с половиной секунды спарка ожила вновь, чтобы захлебнутся негромким хлопком, когда я уже успела проскользнуть за спасительный поворот - на этот раз уже навсегда.
Едва я успела заскочить за второй поворот тропы, как валуны вокруг отбросили новые тени, а с небес пролился огненный дождь…
Прихожу в себя от собственного чиха, Назарий, зараза такая, дунул мне в нос – и как додумался то? Но глядя на его встревоженное лицо ругаться расхотелось, и его руки на плечах распространяют тепло, но трусить-то меня так сильно зачем? Приходится ему кивнуть, дескать – просто задумалась, он тоже делает вид что поверил, но смотрит обеспокоенно.
– Может расскажешь, что дальше было? Если хочешь, конечно…
Рассказать? Проще спеть… И запела отбивая ритм по миске.
Душу стужею заморозило,
Мертвая она, точно озеро …
Двери на засов,
Не добиться слов,
Лишь налить вина,
Да допить до дна.
А в груди огонь,
Ночью дикий стон,
С четырех сторон
Сразу – бред и сон.
Память мечется в жар из холода.
Небо жаркое,
Солнце яркое,
Шквалом смерть прошла,
Заста ва выбита ,
Много горьких слез будет пролито.