Мед его поцелуев
Шрифт:
Эмили продолжала улыбаться, принимая все новых гостей. У Элли собрались истинные сливки аристократии. Ее влияния в определенных кругах хватило, чтобы заполнить бальную карту на десять дней вперед.
К тому же в ноябре было мало приемов и крайне мало развлечений, если сравнить его с Сезоном весной. Вскрывшееся писательство Эмили, а также то, что Малкольм устроил из-за нее дуэль, при их молчаливой вражде, сделало Эмили главной темой недели. Никто из гостей не стал бы отказываться от приглашения, и все они не собирались ее осуждать.
Тетушка Элли, Софрония, вдовая герцогиня Харвич, величественно вплыла в комнату.
— Герцогиня Бодлингтон была написана с меня? — осведомилась она, игнорируя вежливое приветствие.
Эмили моргнула.
— Да, ваша светлость.
— Чудесно. Герцогиня Девонширская пыталась ее присвоить, но я ей сказала, что автору хватит ума не чествовать такую скандальную особу.
Герцогиня обладала немалым влиянием в свете и всегда прямо выражала свое мнение. Выдуманная герцогиня Бодлингтон была одной из самых комичных особ в сатире Эмили. Она попыталась разгадать выражение лица герцогини, но увидела лишь обычный непроницаемый и слегка недовольный взгляд.
— Прошу прощения за возможное оскорбление, ваша светлость.
Софрония рассмеялась:
— Чепуха. Мне много лет так не льстили. Возможно, вы не получите после этого приглашения в Олмарк, но вам будут рады на любой вечеринке, где я обладаю влиянием.
Она отвернулась. Эмили выдохнула, решив, что она вне опасности.
Но Софрония вновь повернулась к ней.
— Однако меня оскорбила трость. Как вы смели вручить ее мне, словно старухе, которую измучила подагра?
— Только вы могли сделать трость привлекательной частью образа, — отозвалась Эмили.
— Истинно так, — кивнула Софрония. — Я прощаю вас, леди Карнэч.
Герцогиня ушла в глубину комнаты. Элли самодовольно улыбнулась:
— Я же говорила тебе, что этот вечер — прекрасная идея.
— Клянусь, — вздохнула Эмили, — если я снова возьмусь за сатиру, ты не дождешься пощады.
Следующими пришли братья Эмили. Она не говорила с ними с тех пор, как Малкольм оставил ее в изоляции, но их приветствия были теплыми.
Однако взгляд Алекса обещал немедленное осуждение всего, что случилось. Себастьян же, пару недель назад прибывший с плантации на Бермудах, стремился в компанию очаровательных Кейт и Мэри, чтобы поделиться с ними историей своих достижений, и ничуть не интересовался скандалом вокруг Эмили.
За ними вошла Августа в сопровождении лорда Тэррьера, обычного своего компаньона на подобных собраниях. Она была чуть холоднее сыновей, но тоже обняла Эмили.
— Я удивлена тем, что ты не впустила меня в дом на прошлой неделе, — сказала она.
— За это вини Малкольма. Я не знала, что он велел дворецкому отвечать, будто я никого не принимаю.
Раздражение Августы мгновенно сменилось злостью на Малкольма.
— Он просто чудовище. Надеюсь, у тебя есть план, как преподать ему пару уроков.
— С чего все считают, что у меня есть план? — спросила Эмили.
— С того, что у тебя всегда для всего есть планы, — ответила Августа. — Пусть даже ты ими не делишься, как не хотела делиться со мной тем, что в последние годы ты пишешь романы.
Эмили вздрогнула, хотя в голосе матери не было злости.
— Я обещаю, что больше не буду интриговать. Мне очень жаль…
Августа прервала ее:
— Я лишь жалею, что ты не созналась мне. Я ощутила себя полной дурой, когда поняла, что обсуждала с тобой «Наследницу», не зная, что именно ты ее автор. Ты наверняка смеялась над моими предположениями, кто именно отвечает какому персонажу.
— Очень сложно было сдержаться и не рассказать, — созналась Эмили.
— Что было, то прошло, — нахмурилась Августа. — Но я должна признаться, что не подозревала в тебе подобного таланта к скандальности действий. Надеюсь, твоя подруга Пруденс не обладает подобной склонностью.
— К чему это вы? — спросила Эмили, отступая вместе с матерью от двери, чтобы Элли могла поприветствовать новых прибывших.
— Я не могу простить поступка леди Харкасл. Как бы ни злила ее твоя свадьба, ради дружбы со мной она могла бы и придержать язык. Однако мне нравится Пруденс, и дочь не должна отвечать за грехи своей матери. И мне одиноко без вас с Мадлен. Я попросила ее переехать ко мне и быть моей компаньонкой, если она не против.
Эмили усмехнулась.
— Матушка, меньше всего на свете вам требуется компаньонка.
— Неужто я так очевидна?
— Это было мило с вашей стороны, — сказала Эмили. — Правда. И будет приятно осознавать, что Пруденс может остаться в Лондоне, особенно без влияния матери. Но вам не нужна компаньонка.
— Да, это так. Но вы с Мадлен уехали от меня, и я скучаю без юной леди в доме. К тому же ты не единственная интриганка в доме Стонтон.
Она указала глазами на Алекса. Эмили рассмеялась.
— Удачи! Но Алекс не оторвется от книги на время, достаточное для того, чтобы увидеть Пруденс.
Ее мать загадочно улыбнулась:
— Увидим, моя дорогая.
Лорд Тэррьер вернулся с бокалом шампанского для Августы, и они отправились изучать картины.
Спустя еще четверть часа все гости были в сборе. Элли вполголоса обсуждала с Эшби, своим дворецким, как разместить их в столовой, но вдруг раздались чьи-то громкие голоса.
— Кто бы это мог быть? — спросила Элли.
Ее голосу не доставало уверенности, и Эшби поклонился:
— Я выясню, в чем дело, миледи.
Но дело явилось само. По коридору загремели тяжелые сапоги. Эмили отступила от двери. Эшби тут же занял ее место, готовясь защищать свою хозяйку.
— Отойди, Эшби, — пробормотала Элли.
Дворецкий не двинулся с места. Элли вздохнула.
— Ну пожалей хотя бы свое лицо — ты же не сможешь быть моим дворецким, если он сломает тебе нос.
Эшби отступил в тот миг, когда Малкольм вышел из-за угла. И остановился в дверном проеме, один, правда, от него веяло такой опасностью, словно за ним стояла целая армия.