Медь Химеры
Шрифт:
Затем они подкатились к кормушке. Ее край ударил Келвина в голову, и из глаз у него посыпались искры. Затем…
Жалом завладел Стапьюлар! Он занес его над головой Грампуса, прицеливаясь в поисках глазного яблока дракона и прямой дороги к его мозгу. Келвин именно так убивал драконов, и Стапьюлар узнал это из его рассказа, если он раньше и не знал этого.
— Умри, тварь! — сказал Стапьюлар. Его тело напряглось. Не понимая, как ему это удалось, Келвин навалился на него и оказался сверху. Это был один невероятный прыжок, каким-то образом проделанный с помощью перчаток; затем
— Ты глупец! Идиот! Хлам из Низшего мира!
Келвин не обращал внимания на эти слова. Он экономил силы для дыхания. Все было почти так, как если бы его перчатки полностью завладели его телом и действиями. Уничтожение чудовища должно было быть его самым большим желанием, однако теперь казалось, что таковым стало спасение химеры.
Огромный зверь шевельнулся. Рука с мужской ладонью протянулась и ухватилась за основание жала в том месте, где за него держались Келвин и Стапьюлар.
— Отпустите его! — сказал Мертин. Предупреждающе защелкали клешни скорпиокраба.
Стапьюлар не отпускал. Он оставался все на том же самом месте, когда огромные клешни протянулись к нему, взяли за пояс и подняли в воздух.
— Посмотри, что ты натворил! — закричал Стапьюлар. — Идиот из низшего мира!
Келвин выпустил жало. Быстрым движением он выдернул меч из ножен, замахнулся и нанес удар. В том месте, куда воткнулось его лезвие ярко засветилась медь. В то же самое время он ощутил болевой шок от столкновения, от запястья до самого плеча. Ох! Его рука онемела!
— Тебе не стоило бы сражаться! — сказала Мервания. — Правда, не стоит. — Ее голова сейчас пришла в чувство и смотрела на него.
Неожиданно охотник ухватился за свое левое запястье, за прозрачную перчатку, и потянул ее на себя. Перчатка оторвалась — вместе с кистью.
Келвин заморгал, но зрелище осталось там же, где было. Там, где должно было быть человеческое запястье, было что-то металлическое, что едва ли можно было назвать костью.
Из укороченной руки полыхнула вспышка рубинового лазера, перерезавшая клешню. Отрезанная клешня и Стапьюлар упали на пол одновременно.
— Теперь ты увидишь! — сказал Стапьюлар, поднимаясь на ноги и нацеливая свой обрубок. — Я пришел сюда приготовившись! Было запланировано, что я буду последним и буду прятать это до самого крайнего момента! Мне не хотелось обнаруживать свою природу, но этот ублюдок из низшего мира вынудил меня. — Он коротко взглянул на кисть руки, которую отбросил в сторону. — Ну, а теперь, Химера…
Мервания закричала. Мертин издал испуганное восклицание. Грампус зарычал. Если чудовище вообще могло дрожать от страха, то сейчас оно определенно задрожало.
Стапьюлар деловито отсек вторую клешню. Он прислонился к стене, так, что его невозможно было схватить, и мог постепенно срезать все руки и все головы.
— Послушай, существо из низшего мира, — сказал Стапьюлар. — Ты не хотел, чтобы все произошло обычным путем! Тебе понадобилось заставить меня сбросить маску! Слушай же теперь предсмертные крики последней известной живой химеры во всех измерениях!
— Нет! Нет! — кричала Мервания.
После Келвин не мог ответить, как это случилось. Неожиданно он поднялся, шагнул назад и сделал выпад мечом вперед. Все это сделали перчатки. На мгновение ему показалось, что перчатки действуют на стороне противника.
Меч перевернулся в воздухе, его острие скользнуло вперед и вошло в горло Стапьюлара точно посередине. Стапьюлар казался удивленным. Затем он поднял свою неповрежденную руку и попытался вырвать меч из раны.
На пол хлынуло что-то черное. Кровь чужака? Нет, это совсем не кровь, понял Келвин. Это машинное масло! Стапьюлар был тем, что его отец называл роботом!
Но, что бы это ни было, жидкость была необходима для обеспечения жизненных процессов и функционирования существа. Когда она полилась наружу, Стапьюлар рухнул на пол. Он не мог действовать без масляного давления, так же как живое существо не могло жить и функционировать без давления крови.
— Ты спас нас! Ты спас нас! — воскликнула Мервания, и даже Грампус проворчал что-то, что показалось выражением благодарности. Чудовища дорожили своей жизнью точно так же, как и все остальные.
Теперь и Джон Найт, и Кайан тоже открыли глаза, приходя в сознание и с удивлением оглядываясь по сторонам.
— Все это было только трюком! — возмущенно бормотала Мервания. — Обычный трюк охотников!
— Эта штука никогда бы не приобрела нужный вкус, — с отвращением добавил Мертин. — У Грампуса было бы несварение желудка.
— ГРРААУ! — согласилась голова дракона с выражением отвращения на морде.
Келвин быстро взглянул на лица отца и брата, затем снова перевел взгляд на головы тюремщика. Теперь их участь неизбежна, подумал он. За его колоссальную глупость и за неуместное вмешательство перчаток им предстоит заплатить худшим из возможных способов. Теперь им не избежать участи быть съеденными химерой.
Грампус защелкал своими огромными челюстями и высунул наружу раздвоенный язык, словно он уже проголодался и ему не терпелось полакомиться.
Глава 14. Повороты
Сент-Хеленс подготовился к смерти так тщательно, как только мог. Он ожидал, что его проткнут копьем или перережут горло ножом. Но уже в тот момент, когда король-ребенок, который на самом деле вовсе не был ребенком, прокричал «Убейте его!», колдунья открыла глаза и пронзительным взглядом уставилась на людей, которые его держали.
— Нет, милый, — сказала она, взглянув на мальчика. — Он должен оставаться нашим пленником.
— Он же убил тебя! — пронзительно выкрикнул ребенок.
— Нет, пока еще нет, милый. Пока нет. Пожалуйста, дорогие мои, послушайте меня. Трудновато убить таких, как я. — Произнеся эти слова, старуха замолчала и закрыла глаза, словно приготовившись к смерти.
Сент-Хеленс услышал, как засвистело лезвие меча, вынимаемого из ножен. Она сказала все это слишком поздно или умерла слишком рано, подумал он. Теперь этот король-мальчишка отомстит за нее по своему разумению.