Медаль за город Вашингтон
Шрифт:
А тут еще информация от наших тайных агентов о том, что проклятые конфедераты снова зашевелились и готовятся взять реванш за поражение в Гражданской войне.
Каким же мерзавцем оказался Джефферсон Дэвис, – подумал Хейс, – все ему неймется. Нет, зря его тогда выпустили из тюрьмы в Форт Монро. Надо было, чтобы он в ней подох. Но того, что тогда не сделали, уже не исправишь. Если теперь он снова попадет в наши руки, его следует немедленно пристрелить. Подумать только, какую этот самозваный президент себе команду сколотил – один его приятель омерзительнее другого. Там и генерал Форрест, и адмирал Семмс. Все они кандидаты на виселицу.
Правда,
Вообще же это, конечно, глупо. Обстоятельства часто меняются, и порой о данном когда-то слове можно и позабыть».
Хейс кивнул своим мыслям и продолжил свои размышления.
«Может быть, имеет смысл попытаться договориться с Югороссией? Кое-что мы им уступим, кое-что пообещаем. Только нельзя это дело поручать пьянице Эвертсу. Надо будет хорошенечко подумать, кого послать к югороссам. Тут нужен человек ловкий, как престидижитатор, скользкий, как угорь, способный умываться огнем и пролезть даже в замочную скважину. Надо подумать хорошенько, но не тянуть – времени у нас осталось не так уж и много».
– Сэр, – с почтением произнес слуга, вошедший в кабинет президента, – вы просили напомнить, что сегодня к обеду вам следует быть в Сенате. Ваш костюм готов. Прикажете его принести?
Хейс брезгливо поморщился, словно почувствовал запах спиртного. Ему почему-то очень не хотелось ехать в Сенат. Наверняка там ему зададут множество неприятных вопросов, на которые придется отвечать. Но ехать все же надо. И сенаторам, и президенту грозила страшная опасность. Ведь если эти конфедеративные недобитки победят, то всем им крышка. Им вспомнят все – и Реконструкцию, и бесчинства черной милиции, и сожженные усадьбы, и убитых родственников. Надо, чтобы все это осознали и поняли, что они сидят в одной лодке, и только дружно работая веслами можно удержаться на плаву.
Президент послушно отдал себя в руки слуги, который помог ему облачиться в серый смокинг. Вручив хозяину белоснежные перчатки, трость и серый цилиндр, слуга сделал шаг назад и критически осмотрел Хейса. Сняв с плеча невидимую соринку, он отвесил почтительный поклон главе государства, после чего подошел к двери и распахнул ее. Президент еще раз тяжело вздохнул и неожиданно подумал, что, может быть, действительно не стоит сегодня ехать в Сенат. Можно послать секретаря, который сообщит сенаторам о том, что президент приболел и просит перенести встречу.
Но старая привычка к дисциплине (как-никак он когда-то был военным и даже дослужился до звания бригадного генерала) заставила его собраться. Президент решительным шагом направился к выходу.
У ограды, как обычно, толпились зеваки, которые желали своими глазами увидеть президента. Хейс поморщился. Он не любил весь этот шум и публичность, прекрасно понимая, что граждане САСШ приходят к Белому дому не для того, чтобы продемонстрировать свое почтение главе государства. С таким же азартом они толпились бы на ярмарке в своем убогом городишке, куда разные прохиндеи привозят бородатых женщин, русалок и прочих уродцев.
Вот и сегодня у ограды Президентского особняка [7] отиралась провинциальная публика. Судя по одежде, это были фермеры из центральных областей САСШ – в широкополых шляпах, кожаных жилетках и вошедших в моду после Гражданской войны брюках из плотной хлопчатобумажной ткани. Они не умели себя вести и громко комментировали все ими увиденное, сопровождая свои слова непристойными ругательствами. Хейс поморщился – от зевак исходил ядреный запах дешевого виски.
К выходу из садика перед Белым домом уже была подана карета, на которой Хейс намеревался проследовать в Сенат. Сотрудники Секретной службы старались оттеснить толпу от кареты, но без особого успеха. Нахальные зеваки не желали их слушать и вступили с охранниками в перепалку. Хейс тяжело вздохнул. Он вспомнил, что указ о создании на базе Министерства финансов Секретной службы по охране президента был подписан беднягой Линкольном 14 апреля 1865 года. Вечером того же дня в театре Форда президент был застрелен актером Джоном Уилксом Бутом.
7
Название Белый дом до 1898 года было лишь неофициальным – официально это был Executive Mansion, Президентский особняк.
Хейс нахмурился. Ему снова вдруг очень захотелось плюнуть на все и вернуться назад, в свой любимый и уютный особняк. Но он собрался и решительно шагнул к карете, в которой уже была опущена подножка, а у двери стоял лакей в ливрее.
Краем глаза президент успел заметить мужчину, который, растолкав зевак, решительно шагнул к нему. В руке незнакомец держал небольшой двуствольный капсюльный пистолет. Хейс шарахнулся в сторону, но расстояние между ним и незнакомцем было минимальным – не более пяти футов. Грянули два выстрела. 19-й президент САСШ рухнул как подкошенный. Он был мертв. Даже далекие от военно-полевой хирургии люди это поняли сразу – обе пули попали Хейсу в голову, превратив ее в кровавое месиво.
В толпе зевак пронзительно завизжала женщина. Мужчины, стоявшие у кареты, испуганно шарахнулись в сторону. Убийца же, воспользовавшись общим замешательством, бросил пистолет на землю и пустился наутек.
Только тогда охранники вспомнили о своих прямых обязанностях. Один из них помчался за убегающим убийцей, размахивая револьвером и требуя, чтобы тот остановился и поднял руки. Но злодей и не думал останавливаться. Бегал он неплохо, и через пару минут охранник понял, что ему его не догнать. Тогда секьюрити поднял свой «Pocket Police», тщательно прицелился и выстрелил.
Что-что, а стрелять он умел. Беглец закрутился юлой, потом ноги его подкосились, и он, ухватившись за газовый фонарь, стал медленно сползать на землю. Подбежавший охранник, держа оружие наготове, осмотрел убийцу. Тот был еще жив, но секьюрити, успевший повоевать в Гражданскую войну, сразу понял, что неизвестный более не жилец на этом свете. Пуля пробила ему грудь и, по всей видимости, задела легкое. На губах у злодея пузырилась кровь, он тяжело дышал, булькая и захлебываясь. Вскоре грудь его перестала вздыматься, глаза закатились. Охранник понял, что перед ним лежит труп.