Медаль за город Вашингтон
Шрифт:
Прошло минут двадцать, прежде чем пацаны подогнали к нашему С-17А четыре грузовика – два похожих на наши «Уралы» трехосных MTRVRа и здоровенный четырехосный «Ошкош». Я проверил – они набросали в кузова по несколько десятков автоматов и пулеметов, плюс в каждом грузовике было по нескольку ящиков патронов и гранат (ручных и для подствольников). Толком проверить оружие времени у нас тоже не было.
– Машины заправлены? – спросил я.
– Вроде баки полные или почти полные, – ответил Рустик. – Если верить приборам…
А потом передо мной наконец собрались эти чертовы болваны, которые «универсальные солдаты». Поставленную задачу они выполнили – все были одеты и обуты, вот только разномастно, кто в армейское пустынное камуфло,
Я уже знал, что личные индивидуальные номера в них, что называется, вбиты-встроены в процессе промывания мозгов. Соответственно, на вопрос типа: «кто ты?», они теперь всегда отвечают: «военнослужащий номер такой-то». Любой мой приказ они воспринимают как индивидуально, так и коллективно. То есть можно давать указания подразделению в целом (тогда они все будут делать одно и то же), а можно и отдельным зомбо-воякам (тогда те, кто получил индивидуальный приказ, будут выполнять какую-то более узкую функцию, причем они вполне воспринимают обращение от того, кто ими командует, не по личным номерам, а в более упрощенной форме, типа: «вот ты – иди и сделай то-то и то-то»). Интересный нюанс, но скорее это должно интересовать спецов, а не нас. Кстати, как я отметил для себя, при постановке коллективной задачи зомбаки действуют все-таки индивидуально. То есть при получении коллективной задачи они ее выполняют, но друг с другом не взаимодействуют, ограничиваясь тем, что огня по своим не открывают. В общем, если их в таком, как сейчас, виде и с такими установками запустить куда-либо, они будут мочить всех, кого увидят, исключая друг друга. Ведь все равно сильно уточнить и конкретизировать задачу, а уж тем более управлять их отдельными группами я точно не смогу – нет ни оборудования, ни времени, да и местность мы плохо знаем…
– Слушай мой приказ, – объявил я. – Сейчас всем погрузиться вот в эту технику. Тем, кто не вооружен – вооружиться. Оружие и боезапас для этого в кузовах. Грузовики поведете ты, ты, ты и ты. Далее двигаетесь на юго-восток, вон в том направлении, к городу Сан-Антонио, расстояние до которого около двухсот километров и который является вашей основной целью. По прибытии спешиться, город захватить, всех, кого вы там встретите, уничтожить. Помните, что они ваши враги. Город удерживать максимально долго, вплоть до получения дальнейших моих приказов. Всех, кто встретится вам по пути за пределами этой базы – уничтожать. Все препятствия на пути, если таковые возникнут – устранять. Некоторое количество дополнительного вооружения и боеприпасов находится в грузовиках. Далее пополнять оружие и боезапас за счет местных ресурсов. Выполнять только мои приказы. Отправляйтесь!
Я вытер пот со лба, глядя, как истуканы, рассредоточившись по машинам, двинулись вон с базы. Не ахти какое командование, но кто же знает, как ими вообще правильно командовать? Когда головной грузовик, выбив бампером въездные ворота в проволочном заборе, скрылся из глаз, все мои подчиненные, так же как и я, похоже, вздохнули с облегчением.
Ну и чего же я сделал? Ведь, поскольку я с ними общался исключительно на ломаном немецком, какие-либо команды на американской мове они вообще не воспримут (деактивировать их вроде бы может только тот, кто изначально активировал), а значит, они теперь будут убивать всех, кого встретят и до кого дотянутся, пока их самих не перебьют. А перебить их довольно не просто – для этого каждому из них надо прострелить башку или разбить такого троглодита в мелкие брызги. А сделать это сложно, учитывая, что, как оказалось, эти болваны видят и слышат лучше и дальше, чем любой нормальный человек.
Хотя, ладно, чего их жалеть, пиндосов-то? Еще в давние времена этот их афроамериканско-гавайский валенок кенийского происхождения запросто приравнял русских к лихорадке эбола – вот и получите то, что заслуживаете. Связались с инфекцией – нате вам заражение и даже где-то эпидемию. Хотя для причинения серьезного ущерба восьми десятков зомбаков более чем маловато. Но наша главная цель была все-таки не в нанесении ущерба. Поскольку сейчас наша аппаратура исправно получала сигналы от их идентификационных чипов, появилась шикарная возможность узнать, сколько эти уроды смогут функционировать в полностью автономном режиме и как и чем сами же заказчики будут бороться с этакой мерзостью. В любом случае будет весело.
Пока я возился с зомбаками, со стороны аэродромных строений потянулись возвращающиеся орлы – сначала Машка с прочими «сопровождающими лицами», потом, последней – неистовая Данка. Морда лица у нее была недовольная. Вернулись они налегке, то есть использовав все саперные причиндалы по максимуму. А стало быть – заминировали все, до чего смогли дотянуться.
– Ну и чего там?
– А ничего. Трупаки, кое-где слепые да сумасшедшие, еще ползают, – ответила неистовая Данка. – Пленные не наврали. Подвижных автоматок я не заметила, только по периметру базы неподвижные автоматические огневые точки, но их убило импульсом. Бункера здесь есть, но тут все построено относительно недавно, капитально и на совесть. Противоатомные двери высшей категории и хитрые замки, при взрыве все, естественно, заблокировалось намертво, а вскрывать эту похабень Рахманинова по уму у нас времени нет. Тем более что просто так подорвать их никак. Тут ядрена бомба нужна…
Бедный композитор Рахманинов, разве он знал, что в русском языке его фамилия с некоторых пор будет ассоциироваться исключительно со словом «похабень»…
– И что теперь будешь делать? – уточнил я у Данки, намеренно не сказав «мы». Вроде как она сама по себе, а мы сам по себе.
– Уходить будем, – высказала она «сверхоригинальную» мысль, косясь на сгрудившийся вокруг личный состав. Пацаны закуривали (где-то уже натырив трофейных сигарет) или пили воду из фляжек – на солнце было довольно жарковато.
– И только-то? – усмехнулся я. – А как же ваше самолюбие и, не побоюсь этого слова, интересы отечественной военной науки?
– Да и хрен с ним. В Мексике мы набрали столько трофеев, что за год не разгребем. У Анжелки Дегтяревой сейчас небось сплошной оргазм…. А здесь мы им сюрпризиков понаставили, в том числе и пару импульсных зарядов в тамбуре главного бункера. Все абсолютно неизвлекаемое. Как придут – рванет так, что мало не покажется, вход завалит прочно и надолго – перекрытия вовнутрь провалятся. Но нам уже надо линять отсюда, чтобы до темноты достичь побережья…
– Твоя Дегтярева там, кстати, еще не родила от радости? – поинтересовался я на всякий случай.
– Нет, а что?
– Да так… И не жалко тебе вот так просто отсюда уходить? Разумеется, вопрос сугубо риторический…
– Жалко, а что сделаешь? Зато задачу выполнили. Считай, уничтожили авиабазу и научный центр на территории США. А это уже не разведрейд со стороны Канады, это нечто большее. Теперь война получит новое измерение и новый импульс.
– Ну-ну, – согласился я.
В этот момент наконец появились Симонов с Кристинкой. Вид у обоих был взмыленный, но тем не менее удовлетворенный.
– Ну, летчики-пилоты, бомбы-самолеты, колитесь, чего нашли?! – приветствовал я их.
– Пустячок нашли, тарищ майор, – улыбнулась Кристинка.
– «Геркулес» нашли, – уточнил Симонов, недовольно посмотрев на подчиненную. – Исправен и полностью заправлен, даже с подвесными баками. Электроника и связь выбиты на фиг, но на ручном вполне долетим куда надо.
– Так, – скомандовал я, повысив голос. – Быстро минируем тем, что у нас осталось, самолеты и окрестные сооружения. Так, чтобы нельзя было разминировать. Ставьте таймеры часа на полтора. После этого грузимся и сваливаем…