Медаль за город Вашингтон
Шрифт:
– И что это дает?
– Американцы после активации обычно говорят – выполнять только мои приказы, после чего дают «болванкам» более конкретные установки, тренируют их и прочее. Некий минимальный пакет навыков у них изначально есть. Во всяком случае, водить транспортные средства, ориентироваться на местности, стрелять, взрывать и резать они умеют вполне. А вот для более конкретных действий их надо обучать дополнительно…
– Каким образом и для чего?
– Ну, чтобы, к примеру, элементарно не ходили голыми зимой или не лезли в огонь. Запоминают-то они хорошо, но сознание у них уже не человеческое и инстинкт самосохранения отсутствует напрочь… Опять же, если такого биоробота надо внедрять для ликвидации кого-то конкретного, в какой-то конкретной географической точке,
– И на каком языке надо с ними разговаривать?
– Они понимают только английский и немецкий.
– И что это за кодовое словосочетание?
– Запоминайте, молодой человек – «20041889 Weltmacht oder Nidergang».
Я невольно усмехнулся. Ишь ты, оригинал… Выбрал для кода дату рождения своего любимого покойного фюрера, скрестив ее с основным девизом нацистов про мировое господство либо крах, известным еще по разным съездам НСДАП начала 1930-х…
– И это все?
– Для первичной активации все, – ответил главгад и вдруг шумно вздохнул и как-то резко замолчал.
– Эй ты, немец-перец-колбаса, – повысил я голос. – Помирать команды не было…
Ответом мне было молчание.
Я наклонился над ним и осветил его лицо фонариком. Он сидел в прежней позе, привалившись спиной к койке, но его голова с полуоткрытым ртом завалилась набок.
Блин, да он, похоже, действительно помер, или близок к этому.
– Света, – позвал я Пижамкину.
– А я не знала, что вы немецкий знаете, тарищ майор, – всунулась она в комнату.
– Свет, давай про это позже, а? Быстро зови нашу полковника. Тут главный гад, похоже, ласты склеивает…
Светка кинулась в коридор, повинуясь приказу.
– «Дональд», я «Скрудж», где вы там? – поинтересовался я, включив рацию.
– Да здесь мы, уже спускаемся, – ответил голос Симонова.
Потом я услышал лязг со стороны подъемника, за которым последовали крики и топот по коридору, и предпочел покинуть кабинет главгада.
Дальнейшее напоминало кадр из какого-то плохого фильма в жанре хоррор, где толпа зомбаков бежала по туннелю. Прямо на меня по полутемному коридору неслась небольшая толпа. Первой, едва не сбив меня с ног, с большим трудом полубежала-полушла, придерживая огромный живот здоровой рукой, Дегтярева, она же «мадам Вейдер» – в просторном темном сарафане из плотной ткани, воротник блузки расстегнут, волосы растрепаны, глаза дикие. За ней трусили неистовая Данка и донна Ларка (по такому случаю – в камуфляже и бронежилете) и еще десяток типов полувоенного облика, тащивших кейсы и кофры с какой-то аппаратурой (по-моему, в числе прочего там был и медицинский реанимационный комплект).
– Сантос там, – сказал я им, но вся эта кодла, не слушая, проскочила мимо меня прямо в кабинет главгада, после чего там началась лихорадочная возня и неразборчивые крики.
– Чего там у них, тарищ майор? – спросила Светка.
– Откачивают, – объяснил я. – Только, по-моему, хренушки. Дуэль не удалась, поскольку оба живы…
– С этим что делать? – спросили подошедшие Рустик и Киквидзе. В руках у них были какие-то папки.
– Как наша полковник выйдет – ей отдадите, – кивнул я на дверь кабинета главгада. – Пока что она там очень занята…
Видя и слушая всю эту происходящую там тщетную деятельность, я прикинул, что «научная часть» нашего мероприятия, похоже, завершена. Сказать, что завершена безуспешно,
Между тем возня в комнате главгада достигла пиковой точки. В кабинете последовала какая-то невнятная ругань на испанском, которую заглушил истерический вопль Дегтяревой на языке родных осин: – Сдох!! Сдох, сволочь!! Сдох, сука такая!!
Через минуту она, переваливаясь тяжелым пузом, вышла из кабинета и встала в коридоре, напротив меня, держась за поясницу уцелевшей рукой. Ее глаза метали молнии.
– Извиняйте, – сказал я, желая как-то разрядить обстановку. – Второго нету, хоть сама ложись…
– Это все ты!! – заорала она мне в лицо так, что заложило уши. – Спецназ хренов!!
– А чего я-то сразу? Один раз – не спецназ. И вы бы полегче, мадам, – ответил я. – Я тут совсем ни при чем, это все ваш замечательный «Вольный Ветер». Доводить надо было свои игрушки до ума и испытывать тщательнее…
– И что он тебе успел сказать? – поинтересовалась она, пропустив мое заявление мимо ушей.
– Да почти ничего, – сказал я, можно сказать, честно. – Я с ним и говорил-то от силы минут десять. И все больше про то, что его папуля категорически не советовал ему воевать с Россией…
Дегтярева изобразила лицом недовольство, но ничего не сказала.
Между тем из кабинета Сантоса-Шоберта потянулся остальной народ, с довольно понурыми физиономиями и аппаратурой в руках.
– Дана, чего дальше? – спросила Дегтярева, когда в коридор вышла Данка..
– Пойдем посмотрим на другие трофеи, – предложила ей неистовая Данка, забрав у Киквидзе и Рустика папки. – Там вроде ключи уже подобрали.
В ее глазах я почему-то не увидел ни разочарования, ни осуждения. Интересное кино, однако… Позже стало известно, что донну Ларку такой вариант мести за погибшую сестру вполне устроил. А до всех виновных в этом она все равно дотянулась, только чуток погодя…
Вся научная братия двинулась в конец коридора и вскоре скрылась в одном из помещений, дверь которого только что вскрыли Машка с бойцами. Сама Машка нагло курила с подчиненными у входа в этот отсек, явно не стремясь переть на рожон. Разумно, хоть и не по уставу.
Тем не менее я закинул автомат за плечо и двинулся следом за всей этой псевдонаучной братией.
Войдя и растолкав столпившихся на входе охранников донны Ларки, я увидел, что это хранилище «человеческого материала» – в неровном, синевато-зеленом свете на стеллажах, в стиле провинциального морга, лежали те самые, знакомые по нападению на колонну «дизайнерские гробики» – покрытые каплями влаги (видимо, из-за отключения энергии здешнее хозяйство начало потихоньку размораживаться) двухметровой длины контейнеры с «болванками». Вокруг в беспорядке торчали стулья, табуреты, столы и каталки с медицинским инструментарием (часть инструмента валялась на полу), какие-то приборы.