Медицина Древней Руси (сборник)
Шрифт:
Впрочем, как свидетельствуют летописцы, к врачеванию были причастны и другие священнослужители, подчас самого высокого ранга. Так, успешно, судя по всему, занимался медицинской практикой митрополит Алексий: при князе Дмитрии Донском он, как свидетельствует Степенная книга, «во Орде, царицю Занибекову Тайдулу, слепу и болящу, исцели». О методах его исцеления неизвестно, за исключением того, что «мелебное пение совершив и свещю воска оного, иже сама свеща о себе возжеся, и тамо той свечи возжене бывши и покропив царицю священною водою, и в том часе прозре царица» [107] .
107
ПСРЛ. Т. 21. Ч. 2. С. 344.
На севере России, в устье Северной Двины, в XV в. прославился как «лечець» основатель Сийского монастыря Антоний. Российский историк В. О. Ключевский называл его «кабальным холопом из крестьян» [108] ,
108
В. О. Ключевский о русской истории. М., 1993. С. 219.
109
Богоявленский Н. А. Медицина у первоселов русского Севера. Л., 1966. С. 102–104.
Да, нельзя не отнестись с уважением, высоко оценить дела многих безвестных монахов-лечцов, деятельность монастырей, которые не только были хранителями медицинской культуры, но и оказывали помощь всем обращавшимся. Таких примеров немало.
Во время осады Москвы в 1611 г. (во время Смуты) в Троице-Сергиевом монастыре строили больницы для раненых. Монастырские люди ездили по селам, дорогам, подбирали раненых: «одни были изломаны, обожжены, у других ремни из хребтов вырезали, волосы с головы содраны, руки и ноги обсечены» [110] . В 1655 г. келарь Иринарх построил своим иждивением в Троицком Калязинском монастыре церковь во имя Алексея Божия человека и при ней больничные кельи [111] . В Соловецком монастыре в XVII в. была «вся братия рядовая и больничная» [112] : в этот и другие монастыри даже в XVII в. помещали и больных, и тяжелораненых.
110
Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Т. II. 1893. С. 1007.
111
О общественном призрении в России. Ч. I. СПб., 1818. С. 30.
112
Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Т. III. 1893. С. 289.
В церковной летописи «Житие Дионисия преподобного» говорится о том, что в 1605 г. «начаша строити козною монастырской домы… и больным людем обреташеся врачеве и целяху многих и даны были болницы на раненых людей». Известно также, что еще раньше, в начале XVI в., Корнилиев мужской монастырь, что в Вологодской епархии, Печерский в Пскове и другие, учредили «больницы и богадельни для нищих и странных» [113] .
На церковном соборе 1681 г. в 3-м предложении царь Федор Алексеевич указывал, что «в Москве и во всех городах устроены больницы для престарелых и больных монахов». Но в монастырях теперь «больничного строения» нет. Собор решил престарелых и немощных старцев «успокаивать» в больнице. Для больных же нищих предположено построить две богадельни [114] .
113
О общественном призрении в России. Ч. I. СПб., 1818. С. 16.
114
Соловьев С. М. Указ. соч. С. 870–872.
Правда, в вопросе о перманентно позитивной роли духовенства в оказании медицинской помощи существовали различные точки зрения. Еще в начале XIX в. российский историк медицины В. М. Рихтер писал, что даже в XIV столетии «врачебная практика также производима была по большей части несведущим духовенством» [115] . А историк медицины Н. Я. Новомбергский уже в начале XX в. утверждал: «Что касается монахов – врачевателей в частности, то они предпочитали молитву, святую воду со крестов и мощей всяким другим целебным средствам» [116] .
115
Рихтер В. М. История медицины в России. Ч. 1. М., 1814. С. 9.
116
Новомбергский Н. Я. Черты врачебной практики в Московской Руси. СПб., 1904. С. 26.
Действительно, не всегда из монастырей исходила поддержка мерам властей, предпринимавшимся для охраны народного здоровья. Так, сохранилось написанное в самом начале XVI в. послание старца Филофея из Псковского Елезарова монастыря, направленное дьяку Михаилу Мунехину против мер, употребляемых во время морового поветрия (в Пскове оно было в 1521 г.). В этом послании старец Филофей осуждал, «якоже вы ныне пути заграждаете, домы печатлеете, попом запрещаете к болящим приходити, мертвых телеса из града далече измещети». Все это старец именовал «неразумием», «поганым поношением», «поруганием». Поскольку, считал он, «сия злоба» происходит не «от человек», а от Бога, то противиться этому нельзя [117] .
117
Дополнения к актам историческим. Т. 1. СПб., 1846. С. 20.
Что же, вполне может быть, что все это, как говорится, «имело место»: по пословице, и на старушку бывает прорушка. Дело лишь в масштабе явлений, а исключение всегда подтверждает правило.
Думаю, что вряд ли все-таки можно согласиться с утверждениями, что врачебную практику доверяли «по большей части несведущему духовенству» – как свидетельствуют факты, в средневековой России, да и позднее тоже, монахи-лекари были наиболее образованными, компетентными в медицинской профессии. Трудно утверждать и то, что молитву и святую воду монахи-врачеватели применяли вместо целебных средств – скорее не «вместо», а «наряду», причем это дополняло лечение, оказываясь хорошим психотерапевтическим средством.
Например, как свидетельствуют исторические документы – акты Ферапонтова и Кирилло-Белозерского монастырей, патриарх Никон во время 15 лет заточения занимался, в числе других дел, и лечением больных. И, вероятно, он пользовал их очень успешно, потому что за советами и лекарствами народ собирался «перед кельею» его толпами, и особенно женского пола [118] .
В общем, монахов-лечцов средневековой России можно назвать, придерживаясь современной классификации, прежде всего врачами-терапевтами и психотерапевтами. В то же время именно они, владея методами, унаследованными от своих византийских собратьев или позаимствованными из старинных рукописей, исцеляли раны, язвы, переломы костей и другую, как мы говорим сейчас, «хирургическую патологию», т. е. были еще и врачами-хирургами, оказывали (наряду с мирскими лечцами-резалниками) хирургическую помощь.
118
Чтения в императорском Обществе истории и древностей российских. М., 1858. Кн. 3. С. 145.
По-иному обстояло дело в западнорусских княжествах (Галицкое, Волынское и др.), которые вошли тогда в состав Польши. Здесь уже с конца XIV в. в городах возникли цехи цирюльников, которые, как и повсюду тогда в Европе, получили монопольное право заниматься хирургией. И хотя появились здесь и дипломированные врачи – воспитанники славившихся тогда в Польше Ягеллонского университета в Кракове и Замойской академии, находившейся в городе Замостье, около Львова, все же основную роль в хирургии все еще играли цирюльники: их профессиональные объединения (цехи) продолжали существовать на Украине вплоть до конца XVIII в. Это подтверждает сохранившийся в архивах устав киевских цирюльников, относящийся к 1769 г.: в нем указывается, что «оное мастерство цылюрницкое имеет состоять в том: бреить, кровь жильную и зашкурную пускать, раны гоить рубаные и стреляные, а особливо в вырывании зуба и в излечении французской и шолудней болезней, в поставке пластеров и в шлифовании бритов» [119] . Цирюльники, в основном, представляли медицину в XVI–XVII вв. в Запорожской Сечи [120] .
119
Верхратский С. А. // Новый хирургический архив. 1957. № 5. С. 18.
120
Рудая С. П. // Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2003. № 6.
Таким образом, в круг «медицинских» обязанностей цирюльников, практиковавших на Украине, входило и лечение считавшихся тогда хирургическими накожных и наружных болезней. Стоит добавить, что обучение в цехе украинских цирюльников (по методу ремесленного ученичества) продолжалось целых шесть лет – почти как в современном медицинском университете…
Бесценные свидетельства о прошлом медицины в нашем Отечестве оставили нам древнерусские историки – летописцы. В самом деле, древнерусские летописи – это искусно составленные исторические энциклопедии, в которых содержатся богатый и разнообразный исторический материал по самым различным вопросам; затрагиваются в них и некоторые медицинские проблемы, чаще всего связанные с болезнями сильных мира сего и с непередаваемо страшными тогда «моровыми поветриями».