Медитации на Таро. Путешествие к истокам христианского герметизма
Шрифт:
Поэтому в христианском герметизме, — в той его части, где речь идет о конкретном человеке, — никто никого не посвящает. Среди христиан-герметистов никто не претендует на титул и функции «инициатора» или «учителя» — ибо все являются соучениками, и каждый в каком-то смысле учитель и ученик других. Именно об этом говорит пример Св. Антония Великого:
«Ревнителям же добродетели, к которым ходил, он искренно подчинялся и в каждом изучал, чем особенно преимуществовал он в тщательности и в подвиге: в одном наблюдал его приветливость, в другом неутомимость в молитвах; в ином замечал его безгневие, в другом человеколюбие; в одном обращал внимание на его неусыпность, в другом на его любовь к учению; кому удивлялся за его терпение, а кому за посты и возлежания на голой земле; не оставлял без наблюдения и кротости одного и великодушия другого; во всех же обращал внимание
Совершенно сходным образом должен относиться христианин-герметист к традиционным знаниям и наукам — естественным, историческим, филологическим, символоведческим, теологическим, философским; такое отношение составляет, в сущности, обучение самому искусству учиться.
И в этом смысле как раз Старшие Арканы Таро побуждают нас учиться и служат проводником в этом обучении, поскольку являются завершенной, целостной и неоценимой школой медитации, исследований и духовных устремлений, несравненной школой искусства учиться.
Таким образом, христианский герметизм — это отнюдь не какой-либо соперник религии или официальной науки. Заблуждаются те, кто видят в нем «истинную религию», «истинную философию» или «истинную науку». Христиане-герметисты — не учителя, но слуги. Они не претендуют (что было бы по меньшей мере ребячеством) на какое-либо преимущество над священными чувствами искренно верующих, или над плодами достойных восхищения усилий ученых, или над произведениями гениальных творцов. Нелепо полагать, что герметисты, скажем, скрывают от профанов тайны предстоящих научных открытий. Они, например, как и никто на сегодняшний день, не знают эффективного лекарства от рака. Более того, они были бы чудовищами, если бы, владея секретом средства против этого бича рода человеческого, не обнародовали его. Такое средство им неизвестно, и они первыми признают исключительную заслугу того благодетеля человечества, того спасителя, который это средство изобретет.
Столь же несомненны для христиан-герметистов величие и заслуга Франциска Ассизского и многих других, исповедующих так называемую «экзотерическую», «общедоступную» религию. Более того, в их понимании каждый искренно верующий потенциально является Франциском Ассизским. Священнослужители, люди науки и искусства во многом их превосходят. Герметисты это прекрасно осознают и не тешат себя убеждением, что их удел более возвышен, вера — глубже, знание — более совершенно или что они в чем-либо более компетентны. Они ни от кого не скрывают свою религию, свою науку и своё искусство, со временем долженствующие якобы заменить общеизвестные религию, науку и искусство — прошлого или настоящего. То, чем они обладают, не связано с каким-либо преимуществом или объективным превосходством над той религией, наукой и искусством, которые известны человечеству; достояние герметистов — лишь единая душа религий, науки и искусства. В чем же состоит миссия сохранения этой «единой души»? На этот вопрос я отвечу следующим конкретным примером.
Вам, я думаю, небезызвестно, что в Западной Европе — Англии, Франции, Германии — весьма многие (не только писатели и публицисты) проповедуют идею так называемых «двух Церквей», или «двух эпох»: Церкви (или эпохи) Петра и Церкви (или эпохи) Иоанна. Согласно этому воззрению речь собственно идет о том, что Церкви Петра (и прежде всего ее зримому символу — институту папства) настанет конец и ее сменит дух Иоанна, «его же возлюбил Иисус», — того Иоанна, который «возлежал у груди Иисуса», слыша биение Его сердца. Иначе говоря, «экзотерическая» Церковь Петра проложит путь «эзотерической» Церкви Иоанна, которая и будет Церковью совершенной свободы.
На это можно заметить, что Иоанн, добровольно подчинившийся Петру как главе и руководителю апостольской общины, не стал преемником Петра после его смерти, хотя надолго его пережил. Возлюбленный ученик Христа, слышавший биение сердца Христова, всегда был, есть и будет его олицетворением и стражем, и поэтому он никогда не был, не есть и никогда не будет вождем или главой Церкви. Ибо как сердце не призвано замещать голову, так и Иоанн не призван наследовать Петру. Разумеется, сердце — вместилище жизни тела и души, но именно голова принимает решения, управляет, наделяя ее смыслом, деятельностью всего организма в целом — и головы, и сердца, и всех остальных органов. Миссия Иоанна заключается в том, чтобы оберегать и хранить жизнь и душу Церкви вплоть до Второго Пришествия. Поэтому Иоанн никогда не претендовал — да и не мог бы претендовать — на право руководства телом Церкви. Он животворит это тело, но не он руководит его действиями.
Сходным образом герметизм, живая герметическая традиция, оберегает и хранит единую душу всей истинной культуры. Можно добавить: герметисты неотрывно внимают биению сердца духовной жизни человечества. Они не мыслят себя иначе как хранителями той жизни, той души, которая едина и для религии, и для науки, и для искусства. У них нет какого-либо преимущества или превосходства ни в одной из этих сфер: и святые, и ученые (настоящие ученые), и гениальные художники — их старшие собратьями наставники. Сам смысл их жизни — мистерия того единого сердца, которое бьется во всех религиях, философиях и науках прошлого, настоящего и будущего. И, вдохновляемые примером Иоанна, возлюбленного ученика Христа, они менее всего претендуют на ведущую роль в религии, науке и искусстве, в жизни общества или в политике, — однако они всегда наготове и не упустят случая послужить религии, философии, науке, искусству, принести пользу в социальной и политической жизни человечества и тем привнести дыхание жизни единой души, — подобно единению в Таинстве Святого Причастия. Герметизм является лишь стимулятором, «ферментом» или «энзимом» в организме духовной жизни человечества. В этом смысле он уже сам по себе аркан, т. е. предвестник — а точнее, прообраз — Таинства Второго Рождения, или Великого Посвящения.
Таков дух герметизма. Рассмотрим теперь, руководствуясь этим духом, Первый из Старших Арканов. Что собой представляет первая карта Таро?
Молодой человек в шляпе с широкими полями, напоминающими горизонтальную восьмерку, стоит за небольшим столом, где расположены: желтая ваза; три желтых и четыре красных кружка в двух стопках, причем каждый кружок разделен посредине линией; красный стаканчик и две игральные кости; нож, рядом ножны; и, наконец, желтая сумка, из которой все это извлечено. У молодого человека — это и есть Маг — в правой руке (зеркально, т. е. как если бы изображение проецировал зритель) жезл, а в левой — какой-то напоминающий шар желтый предмет. Держит он их совершенно непринужденно, без каких-либо признаков напряжения, неловкости или спешки, с улыбкой глядя вдаль, — т. е. он взял их как бы случайно, играючи, без определенной цели.
Займемся истолкованием карты. Прежде всего достойно внимания, что присуттвующий здесь ряд символов, с помощью которых постигается тайный смысл Арканов (что и составляет смысл или цель игры в Таро), открывается образом забавляющегося мага, фокусника. Как это понимать?
Первый Аркан, — принцип, лежащий в основе всех прочих Старших Арканов, — это аркан согласования личных усилий и духовной реальности. В ряду Арканов ему отведено первое место потому, что без его постижения (т. е. без овладения им в теории и на практике) невозможно понять смысл и назначение остальных: именно Маг призван раскрыть практический метод подхода ко всем Арканам. Это «Аркан Арканов» в том смысле, что ов раскрывает то, что должен знать и к чему должен стремиться каждый, кто нуждается в школе духовного совершенствования, вся полнота которой заключена в игре Таро; иначе обучение будет без пользы. Первый, фундаментальный принцип эзотеризма (который есть путь опытного постижения духовной реальности — реальности духа) сводится, в сущности, к следующей формуле:
Прежде научись сосредоточению без усилий; работу преобразуй в игру; всякое иго, которое принял, сделай благим, и всякое бремя, которое несешь, легким.
Абсолютная серьезность этого указания — а точнее, предписания, или даже предостережения — подтверждается его непосредственным источником — словами Самого Учителя: «Иго Мое благо и бремя Мое легко» (Мф. 11: 30).
Рассмотрим по порядку три части этой формулы, с тем чтобы постичь Аркан «релаксированной активности», или «усилия без усилий». «Прежде научись сосредоточению без усилий». — Что под этим подразумевается в теории и на практике?