Медитации на Таро. Путешествие к истокам христианского герметизма
Шрифт:
Тем не менее, хотя Господь, Христос, Пресвятая Дева, духовные иерархии, святые, сама Церковь (или Мистическое Тело Христово) реально существуют, существует также и фантом или эгрегор Церкви, являющийся ее «двойником», — точно так же, как всякий человек, всякий народ, всякая религия и т. д. имеют своих «двойников». Но так же, как тот, кто видит, допустим, в России только медведя, во Франции только петуха, а в Германии только волка, допускает несправедливость по отношению к стране Сердца, стране Разума и стране Инициативы, — так же и тот несправедлив по отношению к католической Церкви, кто видит в ней, вместо Мистического Тела Христова, только ее исторический фантом, т. е. лиса. Чтобы правильно видеть, надо правильно смотреть.
Что до антихриста, то это фантом всего человечества, существо, порожденное в процессе всей исторической эволюции рода человеческого. Это «сверхчеловек», тревожащий сознание всех тех, кто стремится возвыситься лишь благодаря своим собственным усилиям, без благодати. Он явился Фридриху Ницше и показал ему «в одно мгновение все царства мира», когда-либо существовавшие в прошлом, настоящем и будущем» в круге «вечного возвращения» (die ewige Wiederkehr); он призывал его ввергнуться в сферу, находящуюся «за пределами добра и зла» (jenseits von Gut und Bose), а также воспринять и провозгласить евангелие эволюции, евангелие «воли к власти» (Wille zur Macht), — ведь якобы одно лишь это (Gett ist tot... т. е. «Бог умер») преображает камень (неорганическую материю) в хлеб (органическую материю), а органическую материю в животное, а животное в человека, а человека — в сверхчеловека (Uebermensch), который пребывает за пределами добра и зла и подчиняется исключительно собственной воле.
Он явился Карлу Марксу и показал ему «в одно мгновение все царства мира», где все рабы мира превратились в полновластных хозяев, которые не повиновались более ни Богу, свергнув Его с престола, ни Природе, подчинив ее себе, и хлебом своим насущным обязаны были исключительно своим познаниям и усилиям по превращению камня в хлеб.
И фантом человечества являлся многим другим. Он являлся и Сыну Человеческому в пустыне. Это была встреча Божественного Закона, ставшего плотью, и закона змея, — биологической и исторической эволюции, — ставшего духом.
Божественный Закон есть благодать; это действие, исходившее от Святой Троицы и явленное в откровении за сорок дней до искушения в пустыне, когда Иоанн Креститель совершил крещение Иисуса в Иордане. Закон змея есть действие воли, ощупью пробирающейся вперед, змеящейся сквозь эпохи и слои биологической эволюции, перетекающей из одной формы в другую; это триада, состоящая из жажды власти, слепых попыток (проб и ошибок) и трансформирования того, что грубо, в то, что тонко.
Вертикальная триипостасная благодать и триадический дух горизонтальной эволюции встретились, таким образом, в сознании Сына Человеческого спустя сорок дней после крещения в Иордане. Затем последовали три искушения Сына Человеческого. И так же, как крещение в Иордане есть прототип Святого Таинства Крещения, так и встреча благодати (полученной при крещении в Иордане) с квинтэссенцией эволюционного импульса с момента Грехопадения есть прототип Святого Таинства Конфирмации. Ибо именно теперь Божественная благодать свыше окончательно утверждается против закона снизу. Именно теперь эволюция уступает Божественной благодати.
Три искушения Сына Человеческого в пустыне были его опытом управления импульсами эволюции, а именно жажды власти, «слепых попыток» и трансформирования грубого в тонкое. В то же время они означают испытание на верность трем обетам — обетам послушания, целомудрия и бедности.
Именно с последнего испытания начинает Матфей (Гл.IV) свой рассказ об искушениях Иисуса Христа. Ибо небесное насыщение (pleroma), снизошедшее в момент крещения в Иордане, принесло с собой соответствующую пустоту земную (kenoma), что нашло свое выражение в евангельском рассказе, в образе одиночества, пустыни и поста.
«Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола. И, постившись сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал» (Мф. 4:1—2).
Голод духовный, душевный и телесный есть познание пустоты, или бедность. Следовательно, испытанию подвергался обет бедности, когда «приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами» (Мф. 4: 3). «Скажи, чтобы камни сии сделались хлебами» — это ведь главная сущность всех устремлений человечества в эпоху науки, т. е. одержание победы над бедностью. Синтетические смолы, синтетический каучук, синтетическое волокно, синтетические витамины, синтетические белки и... возможно, синтетический хлеб! — Когда? Может быть, скоро. Кто знает?
«Скажи, чтобы камни сии сделались хлебами» — это формула эволюции в значении «трансформизма», присущего образу мышления некоторых академиков, проповедующих, что растительный мир (т. е. «хлеб») — это всего лишь трансформация мира неорганического (т. е. «камней сих») и что, следовательно, органическая материя — это всего лишь результат физической и химической перегруппировки маленьких молекул в гигантские молекулы («макромолекулы») в процессе «полимеризации». Таким образом, полимеризация рассматривается сегодня многими учеными как возможный — и даже вполне вероятный — эквивалент деяния, предложенного искусителем в пустыне, — превращения камней в хлеб.
Деяние, предложенное искусителем, является в то же время доминирующим мотивом господствующих в сегодняшнем мире доктрин, которые рассматривают жизнь экономическую как первичную, а жизнь духовную как ее эпифеномен или как «идеологическую надстройку» над экономическим базисом. То, что внизу, первично, а то, что вверху, вторично, поскольку материя порождает дух, — такова общая основополагающая догма «экономизма» и «трансформизма» и такова формулировка, предложенная искусителем Сыну Человеческому. И ответ на эту догму был таков: «Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф. 4:4).
Задумаемся же над этой формулой.
Прежде всего, она отражает саму сущность обета бедности. Ибо обет бедности означает жить в той же мере словом, исходящим из уст Божиих, в какой и хлебом, входящим в уста человеческие. В этом случае она дополняет закон биологического питания, где миры, стоящие ниже человека, доставляют ему пищу, новым законом — законом Божественной благодати, где мир, находящийся выше человека, — царство небесное — питает его. Это означает, что способность жить, т. е. воспринимать импульсы, силы и субстанции свыше, присуща не только духу и душе человека, но и его телу. Животворящий, одухотворяющий эффект Божественной магии, или благодати, на жизнь духовную и психическую есть общий тысячелетний опыт искренних христиан. Гораздо менее известны имевшие — и имеющие — место случаи, когда сама плоть может обходиться без всякой пищи в течение времени, достаточного, чтобы стократно умереть от биологического голода. Так, в наше время, Тереза Нойман из Коннарсройта (Бавария) десятилетиями жила, принимая только Святое Причастие; Св. Екатерина из Сиены в течение девяти лет питалась только Святым Причастием, Св. Лидвина из Схидама (недалеко от Роттердама, Голландия) подобным же образом в течение многих лет питалась только Святым Причастием, — здесь приводятся лишь вполне достоверные случаи.
Таково значение слов: «Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф. 4:4). Главный же смысл их заключается в следующем: так же, как закон эволюции, закон змея, включает в себя борьбу за существование, и так же, как хлеб или пища является основным фактором этой борьбы за существование, так и факт нисхождения Божественной благодати в человеческую историю со времени Иисуса Христа означает в то же время возможность постепенно положить конец этой борьбе за существование. И упразднит ее, следовательно, обет бедности.