Медитации на Таро. Путешествие к истокам христианского герметизма
Шрифт:
Дорогой неизвестный друг,
Здесь вся композиция шестой карты переводится с визуального языка Таро на поэтический язык Соломона. Ибо на карте темноволосая женщина с бесстыдным лицом и в красном одеянии хватает за плечо молодого человека, тогда как другая, светловолосая и в голубом плаще, взывает к его сердцу сдержанным жестом левой руки. В то же время над ними, на фоне белого шара, испускающего алые, желтые и голубые лучи, вооруженный луком младенец готовится выпустить стрелу в другое плечо юноши. Не слышен ли при рассмотрении шестой карты Таро голос: «Я нашла тебя», — и другой голос: «Ищущие меня найдут меня»? Не узнается ли здесь голос чувственности и голос сердца, равно как и языки небесного пламени, о котором говорит Соломон?
Следовательно, центральной темой Шестого Аркана является исполнение обета целомудрия, точно так же, как пятый Аркан имел своей
Эти три обета являются, в сущности, воспоминаниями о рае земном, где человек пребывал в единении с Богом (послушание), где он обладал всем сразу (бедность), и где его спутница в одно и то же время была ему женой, подругой, сестрой и матерью (целомудрие). Ибо истинное присутствие Бога непременно влечет за собой признание себя побежденным Тем, «Кто более я, чем я сам», — и в этом корни и источник обета послушания; видение сил, субстанций и сущностей мира в образе «сада божественных символов» (сада Эдема), что значит получить свободный доступ ко всему, ничего, однако, себе не присваивая, — и в этом корни и источник обета бедности; и, наконец, полную общность между двумя людьми, между одним и другим, что включает в себя весь диапазон всевозможных духовных, душевных и плотских связей между двумя полярно противоположными существами и неизбежно представляет собой абсолютную целостность духовного, психического и физического бытия в любви, — и в этом корни и источник обета целомудрия.
Целомудренным можно быть лишь когда любишь всем своим существом. Чистота не есть цельность безразличия, но скорее цельность любви, которая «крепка, как смерть», и чьи «стрелы — стрелы огненные, и сама она — пламень весьма сильный». Это живое единение. Это триада — дух, душа и плоть, — которые суть одно, и еще одна триада — дух, душа и тело, которые суть одно; а три и три — шесть, а шесть — два, а два — одно.
Это и есть формула чистоты в любви. Это формула Адама-Евы. И именно в этом состоит принцип целомудрия, живая память о рае.
А как же обет безбрачия монахов и монахинь? Применима ли здесь формула целомудрия «Адам-Ева»?
Любовь крепка как смерть, т. е. смерти она неподвластна. Смерть не может принести ни забвения, ни оставления надежд. Те из нас, ныне сущих, кто несет в себе пламень памяти об Эдеме, не могут этого забыть, не можем мы и оставить надежду обрести его. И если человеческие души приходят в этот мир с отпечатком этой памяти, равно как с безотчетной уверенностью в том, что встреча с другой душой в этой жизни и в этом дольнем мире не состоится, тогда они проживут свою жизнь словно овдовевшие — в той мере, в какой они помнят, — и словно обрученные, — в той мере, в какой надеются. Так вот, все истинные монахи суть вдовцы и женихи, а все истинные монахини суть вдовы и невесты — в глубине своих сердец. Истинное безбрачие есть свидетельство вечности любви, точно так же, как таинство брака есть свидетельство ее истинности.
Да, дорогой неизвестный друг, жизнь глубока, и глубина её подобна бездонной пропасти. Ницше чувствовал это и сумел это выразить в своей «Песне ночи» («Nachtlied»{48}) из книги «Так говорил Заратустра» (9: с. З66):
О Mensch! Gieb acht!Was spricht die tiefe Mitternacht?«Ich schlief, ich schlief, —Aus tiefem Traum bin ich erwacht: —Die Welt ist tief,Und tiefer als der Tag gedacht.Tief ist ihr Weh,Lust — tiefer noch als Herzeleid:Weh spricht — Vergeh!Doch alle Lust will Ewigkeit, —Will tiefe, tiefe Ewigkeit!» О друг! Вникай!Что полночь говорит? Внимай!«Был долог сон, —Глубокий сон, развеян он:Мир — глубина,Глубь эта дню едва видна.Скорбь мира эта глубина, —Но радость глубже, чем она:Жизнь гонит скорби тень!А радость рвется в вечный день, —В желанный, вековечный день!»Таким образом, одна и та же стрела — «стрела огненная, огня весьма сильного», — является причиной и подлинного безбрачия, и подлинного брака. Человек потому становится монахом, что сердце его пронзено — точно так же, как сердце жениха в канун свадьбы. Где же больше истинности и больше красоты? Кто скажет?
А милосердие, любовь к ближнему... какое это имеет отношение к любви, прототип которой заложен в формуле «Адам-Ева»?
Мы окружены бесчисленными живыми и мыслящими существами — видимыми и невидимыми» Но вместо того, чтобы знать, что они действительно существуют и столь же полны жизни, как мы сами, нам, тем не менее, представляется, что их существование менее реально и что они менее живые, чем мы сами. В наших глазах именно мы в полной мере испытываем всю интенсивность реальной действительности, в то время как другие существа кажутся нам по сравнению с нами менее реальными; их существование кажется нам скорее призрачным, нежели вполне реальным. Наши же мысли говорят нам, что это заблуждение, что существа, окружающие нас, столь же реальны, сколь и мы сами, и живут они столь же интенсивно, сколь и мы. Однако как бы красиво все это ни звучало, все равно мы ощущаем себя в центре бытия и чувствуем, что иные существа должны быть отдалены от этого центра. Определяется ли подобная иллюзия как «эгоцентризм» или «эгоизм», как ахамкара (иллюзия собственного «я») или как «эффект изначального Грехопадения», не суть важно; это не меняет того факта, что мы ощущаем себя более реальными, чем все остальные.
Так вот, ощущать что-либо столь же реально существующим, в меру его полной реальности, — значит любить. Именно любовь пробуждает нас к реальности существования нас самих, к реальности существования других, к реальности существования мира и к реальности существования Бога. В той мере, в какой мы любим себя, мы ощущаем себя реально существующими. И мы не любим — или не любим так же, как самих себя — других существ, которые кажутся нам менее реальными.
Существуют два пути, два совершенно различных метода, которые могут избавить нас от иллюзии «я, живой — ты, тень», и у нас есть определенный выбор. Один путь —это истребить любовь к себеи стать «тенью среди теней». Это равенство безразличия. Индия предлагает нам этот метод избавления от ахамкары, иллюзии собственного «я». Эта иллюзия разрушается путем распространения безразличия, испытываемого к другим существам, на себя самого. Здесь человек низводит себя до положения тени, равной другим окружающим его теням. Великая иллюзия Майя заключается в том, чтобы верить, будто всякое существо, ты и я, могли бы быть чем-то большим, нежели тени — образы, лишенные реальности. Таким образом, формула реализации этого пути такова: «я, тень — ты, тень».
Другой путь или метод — распространение любви, испытываемой к самому себе, на другие существа, что приводит к реализации формулы «я, живой — ты, живой». Речь здесь идет о том, чтобы считать другие существа столь же реально существующими, сколь и я сам, т. е. любить их, как себя самого. Чтобы достигнуть этого, надо сначала полюбить своего ближнего, как себя самого. Ибо любовь — это не абстрактная программа, а, скорее, субстанция и сила. Следовательно, необходимо вначале излучать субстанцию и силу любви по отношению к одному конкретному существу, чтобы затем начать излучать ее во всех направлениях. «Чтобы получить золото, надо вначале иметь золото», — говорят алхимики. Духовный аналог этой максимы таков: для того, чтобы любить всех, сначала надо любить кого-то одного. Этот кто-то и есть «ближний».