Медиум
Шрифт:
— Ты что, Серый, опять с олигархом каким-то крепко поссорился?
Вот же Чех! И ведь запомнил же… В прошлом году роман с одной красавицей обернулся для меня натуральной травлей, которую устроил для бедного медиума излишне опекающий дочуру папаша-миллиардер. Нервов он мне попортил тогда изрядно, хотя, слава богу, обошлось и без необратимых для меня и моего бизнеса последствий.
В это время я тоже частенько приезжал устраивать безнадежные зарубы с местными чемпионами, дабы сбросить бурлящее напряжение. Особых намерений скрывать причину своего мрачного настроения и столь частых визитов у меня не было, так что Алмаз и еще пара ребят, с которыми мы плотнее всего работали в ринге, были в курсе.
Посмотрев Чехоеву прямо в глаза, я ответил без тени улыбки:
— Пока еще ничего не случилось, Алмаз, но вполне может, так что мне срочно нужно с кем-нибудь помахаться.
В ответ Чех лишь серьезно кивнул. Никаких попыток разузнать побольше он не стал предпримать. Все-таки, мы с ним были не в настолько близких отношениях, чтоб друг другу в дела и души лезть. А уж что-что, а дистанцию он держать умел, что в спарринге, что в жизни.
— Могу только ринг тебе освободить. А с этим, — кивок головы в сторону амбала, — сам договоришься.
Но договариваться и не потребовалось. Пока мы общались с Чехоевым, здоровяк безостановочно работал по классической советской схеме, которую называли еще челночной. Он совершал подскок вперед, успевал нанести короткую серию быстрых и мощных ударов и сразу же отпрыгивал назад, чтобы следующим прыжком снова отправить качающуюся грушу в короткий полет своими пудовыми кулаками. Но как только заметил наши взгляды, направленные в его сторону, тут же прекратил тренировку.
— Чё интересного увидели, а?! — Закричал он нам через половину зала. — Херли вылупились?!
М-да, а типчик-то явно неуравновешенный. Я ж хотел спокойно подойти, вежливо предложить провести товарищеское соревнование, а этот гражданин уже как-то неспортивно себя ведет. Я бы даже сказал, что поведение его больше смахивает на отморозка из подворотни. И кто, интересно, такого неадеквата взялся тренировать вообще? Или он был нормальным, а в процессе обучения немного повернулся? Впрочем, чего гадать-то…
Алмаз демонстративно самоустранился, дернув бровями, мол: «Дерзай, хотел биться — бейся», отправился освобождать нам поле для, теперь уже, несомненно, грядущей схватки.
— А в чем у тебя проблемы?
Казалось бы, ну задал я сей безобидный вопрос, что здесь такого? Но здоровяка аж подбросило.
— Проблемы?! — Заорал он выпучив мгновенно налившиеся кровью глаза. — Я тебе сейчас такие проблемы покажу, зубы выплюнешь, усёк, щегол?!
Я вполне осознавал, что вопрос этот был абсолютно риторическим, и шестое чувство мне подсказывало, что попытайся я ответить на него, бойня вполне может начаться прямо тут, посреди снарядов. Даже до ринга не дойдем. Но как я мог отказать себе в удовольствии немного поддразнить этого психованного?
— Проблемы? Ты мне?! — Я изобразил самую скептичную мину, на какую был только способен. Будто говорю не с бугаем ростом под два метра, а с новенькой девочкой Алиной с ресепшена. — Может, выйдем на ринг и проверим, кто и кому их сможет показать?
Ну вот, перчатка брошена. Теперь вряд ли у него получится отвертеться от спарринга со мной.
Вспышка гнева, которая полыхнула в эмоциях амбала была едва ли не осязаемой. Без шуток, я почувствовал ее даже на таком расстоянии. Мне кажется, ее ощутили даже обычные люди, которые тренировались возле этого крикуна. Кстати, об обычных людях. Несмотря на то, что контингент тут подобрался не из новичков в мире единоборств, каждый второй имел разряды или даже титулы, но во время нашего короткого разговора абсолютное большинство старательно делали вид, что ничего не замечают. И если на меня еще украдкой кидали взгляды, то в сторону здоровяка даже боялись посмотреть, чтобы лишний раз не спровоцировать его на агрессию. Нашлось всего несколько человек, кто без стеснения и страха наблюдал за дальнейшим развитием событий.
— Ты чё, мудила, попутал…
Не став дослушивать без сомнения оскорбительную фразу, я просто развернулся и зашагал к рингу, который Алмаз уже освободил по моей просьбе.
Для людей, подобных этому кабану, нет ничего оскорбительней, чем пренебрежение к их персоне. Им, привыкшим считать себя пупом земли, даже помыслить трудно, что кто-то может с ними обойтись столь непочтительно. Так что, даже не оборачиваясь, я ощущал полный ненависти взгляд, направленный мне между лопаток. Уже нырнув под канаты и выйдя на ринг, я с вызовом посмотрел на своего потенциального спарринг-партнера, который несколько растерялся от моего маневра. Очевидно, что серьезного соперника во мне он не видел, поэтому не понимал, по какой такой причине я с упорством камикадзе рвусь с ним сразиться. Так что сейчас он сверлил меня подозрительным взглядом из-под опущенных бровей.
— Ты что, струхнул, как до дела дошло? А как же обещанные проблемы? — Подтолкнул я его к более решительным действиям, чем вызвал пару коротких смешков от посетителей.
Услышав чуть ли не обвинение в трусости, мужик так стремительно сорвался с места, что я уж решил, будто он кинется на меня сходу, но тут между нами, словно чертик из табакерки, выскочил Чехоев, взяв на себя функции рефери.
— Три раунда по три минуты, достаточно? — Спросил он, на что я лишь безразлично пожал плечами, а бугай, поигрывая желваками, процедил: «Вполне!»
Клацнув кнопками таймера, Алмаз сделал два шага назад и махнул рукой.
Как только путь стал свободен, мой оппонент ломанулся в мою сторону со скоростью бешеного носорога. Несмотря на все свои габариты, двигался он легко и быстро, заставляя меня выкладываться с самых первых секунд.
Заранее это не обговаривалось, но спарринг как-то сам собой пошел по правилам бокса.
Нырнув под джеб левой и уклонившись от последовавшего сразу за ним хука с правой, я нанес пару пробных ударов по локтям, прикрывающим корпус, проверяя противника на прочность. Ощущения были такие, будто я пытался пробить стену. Уж что-что, а защиту этот бугай держать умел. В ответ мне чуть не прилетел размашистый богатырский свинг, выполненный правой рукой, который мог бы мне не просто потушить свет, а, пожалуй, на полном серьезе отправить в кому. Разорвав дистанцию, я стал прикидывать, а смогу ли вообще пробить этого кабана? Защищаться здоровяк умел хорошо, и реакцию имел если не кошачью, то очень близко к этому. Так что подловить его без моих некромантских фокусов было полностью безнадежной затеей.
Мой соперник, тем временем, продолжал наступать. В отличие от той манеры, в какой он работал на снарядах, сейчас он твердо стоял на ногах, делая экономные подшаги, пытаясь загонять меня в угол. Я отвечал короткими контратаками, предпочитая уворачиваться от ответных ударов, и даже в мыслях не имея принять хоть один из них на жесткий блок. Все-таки, разница в весе у нас колоссальная, килограмм тридцать, если не сорок. Опрокинуть на канвас он меня сможет так же легко, как ребенок разрушит тычком пальца карточный домик, и не спасут меня никакие блоки. Это я понимал отчетливо.