Медиум
Шрифт:
Они расцепились, как два магнита, один из которых резко перевернули. Лежали на полу, дыша, как спасенные аквалангисты, бессмысленно таращась в потолок, гадая, что за блажь такая нашла. Не пора ли ближе познакомиться? Секс, конечно, не такой уж верный повод для знакомства…
Брошенный мир понемногу возвращался. Лиза глубоко вздохнула, выпустила пар.
– Обалдеть, мама дорогая. До полной бессознательности… И как это понимать – асимметричный ответ на мой визит?
– Маньяк какой никакой… – он начал всматриваться в темноту. Нащупал горячее тело, исходящее истомой. – Где ты, Лиза?
– По уши в варенье, но в следующий раз побрейся, – она тихо засмеялась, подобралась к нему. – Ты не предупреждал, что в это время суток в твоей квартире свирепствует секс.
– Кто же знал… Прости, так вышло. Но ты такая…
Он забыл все слова, уместные и глупые. Она простила. Вадим прижал ее к себе, начал и целовать. Вскоре они уже ползали по окрестностям, извлекая из труднодоступных мест фрагменты экипировки. Долго искали Лизины колготки, потом сошлись во мнении, что колготки из квартиры не убегут, а если вдруг нагрянет Жанна, то всем будет весело.
– Ты уверен, что протертые на ступнях носки не считаются рваными? – хихикала Лиза. – Смени немедленно…
Все это было очень мило, трогательно, но память возвращалась, и уже неприятно потряхивало. Тянущее чувство вернулось под лопатку.
– Собирайся, Лиза, уходим.
– Почему? – она не понимала.
– Потом расскажу. Машина ждет.
– О, – она не выдержала, засмеялась. – Мы будем заниматься этим на первом же сидении?
Он сомневался, что Борис одобрит смелую инициативу. Но мысль, в сущности, небезынтересная…
Вот и лето наступило. Первое июня, четверг, темная ночь, тучи бесчисленными стадами бороздили небо. Ночная температура – чуть выше ноля, пронизывающий ветер забирался под воротник.
– Увози нас к чертовой маме, Борис, – Вадим распахнул дверцу, подсадил девушку.
– Милости просим, мадемуазель, – воссиял Борис, заводя мотор. – Или, боже упаси, мадам?
– Мадемуазель, типун тебе на язык, – ворчал Вадим, пристраиваясь рядом с девушкой. – Ты еще не тронул?
– Куда прикажете, господа? – Борис отъехал от бордюра, вклинился между инфекционной больницей и вереницей так называемых жилых домов.
– Вези куда не жалко, – пожал плечами Вадим.
– На улицу Вертковскую, – поправила Лиза.
– А что у нас на Вертковской? – он наклонился к ее уху.
– Догадайся…
– Прорвемся, – благодушно протянул охранник, сворачивая на узкую Закаменскую, которую в прошлом месяце немного посыпали асфальтом. – Чай не в Питере живем, не разводные у нас мосты.
– А разводные красивее, – мечтательно вздохнула Лиза.
– Красивее, – согласился словоохотливый Борис. – Но говорят, на разводящийся мост лучше смотреть с той стороны, на которой живешь.
По мере приближения к Коммунальному мосту появлялись попутные машины. Не такая уж сонная в темное время суток сибирская столица. А въезда на мост возник передвижной пост ГИБДД, не спящий владелец полосатой палочки в ярко-желтой жилетке от Славы Зайцева. Он равнодушно смотрел на проползающие мимо машины, ковырялся жезлом в ухе.
– Дорожная трудность, – дрогнувшим голосом возвестил Борис.
Инспектор оторвал от уха палку, совершил движение по дуге – под капотом Бориса.
– Не тормози, – ахнул Вадим.
– Догонят, – вздохнул охранник. – Нет уж, Вадим Сергеевич, извините, – сдал вправо и резко остановился. – Не психуйте, это просто ГАИ.
Инспектор лениво приближался, ковыряя палкой в ухе.
– Дьявол… – выругался Вадим, пряча голову в плечи. – По какому принципу они тормозят? Ведь не нарушали ничего.
– По велению левой пятки, – объяснил Борис. – Разберемся, Вадим Сергеевич.
– Да что с тобой? – вцепилась в него Лиза. Зашептала на ухо. – Может, наша встреча была ошибкой? Ты в курсе, что самые устойчивые гены нашего организма…
– Гены шизофрении, – процедил Вадим. – Прекрасно передаются по наследству и эволюционируют, поражая людей новыми формами сумасбродства. Запомни телефон – на всякий случай, мой приятель в милиции, – он продиктовал номер Румянцева.
Пот хлестал с него ведрами, накрутил себя выше меры. В каждом встречном-поперечном он видел черного ангела по свою душу. Инспектор дорожной службы обошел машину с двух сторон, постучал зачем-то жезлом по номеру, глянул в салон на заднее сиденье, подмигнул Лизавете, строго посмотрел на ее спутника. Вздохнув, отправился выполнять свои прямые обязанности. Борис опустил стекло.
Беседа с представителем закона протекала мирно, без срывов. Служивый скрупулезно проверил документы, поводил носом у физиономии водителя. Забрался в багажник, с тоской посмотрел на новую аптечку, огнетушитель, знак аварийной остановки, как-то выжидающе глянул на Бориса. Борис крепился. Нет причин давать на лапу. Гаишник поскучнел. Повторно прогулялся вокруг машины, испытующе обозрел сидящих в салоне.
– Сами не знают, чего хотят, – ворчал Борис, влезая за руль. Несколько минут он молча крутил баранку, потом произнес каким-то новым металлическим голосом. – Знаете, куда после смерти направляются души гаишников?
– Не знаем, – хором прошептали Вадим и Лиза.
– Никуда не направляются, – сказал Борис таким уверенным тоном, словно точно это знал. – Души гаишников остаются на своих рабочих местах – в кабинетах, на дорогах, в кустах у обочин, на стационарных постах. Но они уже не могут никого остановить, оштрафовать, взять взятку. Это и есть их АД…
Он тихо засмеялся. Вадим и Лиза недоуменно переглянулись. Губы девушки что-то шептали. Вадим прислушался. Вот только не надо про самые устойчивые гены…